Я отвела глаза в противоположную сторону. Стало не по себе.
Всё вновь завертелось. Гости. Лица. Знакомые и малознакомые. Каждый хотел вырвать у меня минутку. И время летело быстро. Я вымоталась, и единственное, чего хотела, – завершения этого бесконечно длинного вечера.
Но я понимала, что Бенджамин потом выест мне весь мозг, если я сейчас покину эту вечеринку. От шампанского, громкой музыки и ещё более громких новых гостей голова побаливала. Мне требовалось побыть в тишине и хотя бы пять минут ни с кем не разговаривать. Сообщив, что побуду немного в библиотеке, я ненадолго покинула вечеринку.
Глава 20Хотелось отдохнуть, в идеале завалиться в постель. Но ещё рано. Праздник с приходом именитых гостей лишь достиг пика, и у всех присутствующих открылось второе дыхание. Алкоголь лился рекой, и вокруг царило такое веселье, что казалось, это черти выбрались из ада. За мной.
Я шла по коридору, почти сбегая, маскируя потребность не думать про Йена желанием побыть в одиночестве. А на самом деле – унять боль в сердце, которое кричало: он не хочет сделать меня своей. Эта фраза билась в моей голове, как птица о лобовое стекло. И я мечтала, чтобы она вылетела и исчезла из меня навсегда.
Пафосное вечернее платье от именитого кутюрье мне уже изрядно надоело. Оно казалось тяжёлым, стесняющим движения. К тому же из-за глубокого выреза на спине мне постоянно приходилось переживать, не увидит ли кто-нибудь нечаянно мои ягодицы. Платье, как и всё то тряпьё, что заполняло гардеробную, выбирал лично Бенджамин. Мне даже казалось, что наряжать молодую жену в яркие, провокационные и откровенно сексуальные одежды – его фетиш. Ведь он заполучил меня в качестве своей игрушки. Куклы для услады глаз.
Порой мне хотелось стащить все те короткие юбочки с себя, в которых страшно нагнуться, – можно засветить трусики. Топики, оголявшие плечи и большую часть моей скромных размеров груди, выставленную напоказ, словно товар на рынке. От осознания того, что я для этого человека живой манекен, тело начинало чесаться. У меня возникала аллергия на эту нарочитую сексуальность, которую хотел мне привить супруг. Частенько, стоя вечером перед зеркалом, я видела, что чувствительная кожа покрывалась пятнами, едва ли не крапивницей. Мой организм отторгал эти непомерно дорогие ткани.
Шум музыки приглушал все иные звуки, а потому, когда я зашла в библиотеку, оказалась совершенно не готова к увиденному. В комнате не горел свет. Однако открывшаяся сцена с лихвой освещалась огнями фонарей из сада. До малейших подробностей. В ушах зашумело.
Прямо напротив меня Йен имел свою спутницу, уложив её на столе. Они ещё не заметили постороннего зрителя, слишком погруженные в половой акт. А я не находила в себе сил пошевелиться, чтобы рвануть отсюда куда подальше. Просто стояла и смотрела на этот процесс широко распахнутыми глазами и с открытым от удивления ртом.
Девушка держалась за края стола, пока её большие сиськи тёрлись об его глянцевую поверхность. Как и член позади неё методично вдалбливался в гостеприимное тело. Он вторгается в неё, она поддаётся вперед и его член будто тянет её по инерции обратно. И вновь вперёд. И так снова и снова, раз за разом.
Её короткое платье было задрано до самой талии сзади и оголяло грудь спереди, так что оно поясом висело на девушке. Словно в спешке забытый обоими лишний атрибут.
Они стояли ко мне боком. Он трахал её размашистыми движениями, и мне был отчётливо виден край его напряжённых ягодиц, мелькавших из-под распахнутой рубашки. Брюки с тяжёлым ремнём валялись у его ног. Меня бросило в жар от этого действа. Я видела, как его пальцы впиваются в её выпуклые ягодицы, как сладко она отзывается на его прикосновения.
Теперь я отчётливо слышала её стоны и мольбы. Грязные словечки, которыми она подстёгивала Йена продложать, слетали с её пухлых губ. И в какой-то момент он сжал её волосы, намотав на кулак, нагнулся к её уху, пригвоздив к столу тяжелым телом, не прерывая фрикции. Я с удивлением наблюдала, что он закрыл своей огромной ладонью ей рот. И она тут же замолкла. Лишь как-то жалко кряхтела в ожидании надвигающегося оргазма.
Во рту у меня было сухо, а вот в трусиках – мокро. Я облизала пересохшие губы и вздрогнула, ощутив взгляд Йена на себе. Горячий и колючий одновременно. Даже скорее злой. Он смотрел на меня своими голубыми глазами, не испытывая никакого стеснения. Словно эта сцена для него обыденность. Подумаешь, трахает кого-то на виду у едва ли не родственницы.
Что-то было ещё в этом взгляде. То, что не позволило мне сбежать. Он приковал меня к этому месту, лишив сил развернуться и уйти, оставив себе хотя бы крупицу достоинства. И в какой-то момент я не смогла совладать с собственной фантазией. Продолжая наш зрительный контакт, воображала, что это меня он трахает. Это я стою перед ним, позволяя до боли вторгаться в моё тело. Это мою грудь сжимают его пальцы, оставляя белёсые следы. Это по моей спине скользит его ладонь, понуждая прогнуться сильнее.
И внутри меня закручивался тугой комок желания. Впервые в жизни я испытывала потребность совершить нечто абсолютно запретное и непозволительное – поднять подол платья, чтобы залезть к себе в трусики. Ощутить собственную влагу, которой пропиталась шёлковая ткань белья, провести пальчиком по клитору и вниз, к жаждущему, ноющему и конвульсивно сжимающемуся влагалищу.
Моё дыхание сбилось. Я заглатывала воздух отрывистыми затяжками и ощущала, как трясутся коленки. Не сомневалась даже, что на моём лице всё написано. Каждая порочная мысль вылезла наружу, а возбуждение стёрло рамки и приличия.
Но моему лихорадочному сознанию казалось, что Йен испытывает похожие чувства. То, как он смотрел на меня… давало мне понять, что там, под ним, вовсе не эта блондинка. А я.
– Что за чёрт!? – доносится до меня её возмущённый возглас. Я срываюсь с места как ошпаренная, слыша позади хриплый, до безобразия весёлый смех Йена.
Бегу обратно не разбирая дороги. Тело горит, точно объятое огнём. Не сразу замечаю двух хоккеистов на своём пути.
Понимаю, что со стороны выгляжу странно. Чувствую, что щёки пылают. Замедляю шаг, пытаясь придать себе хотя бы чуточку приличный вид, но всё равно какой-то из этих неотёсанных чурбанов грубо хватает мою руку и притягивает к атлетичному телу.
– Куколка, не хочешь поразвлечься? – задаёт он вопрос, и до меня доходит, что если он решит изнасиловать, то даже не обратит внимание на то, что я хозяйка этого вечера или мачеха его товарища. Он явно в такой кондиции, что ему уже на всё наплевать.
– Пусти, – прошу, пытаясь выдернуть запястье из его грубых пальцев, жалящих кожу, точно крапива.
– Отпусти её, – слышу, наполненный металлом голос парня, что стоял поодаль. Сразу его не заметила. Тот самый, что пялился на меня. Он вовсе не похож на доброго самаритянина. Скорее на мужчину, который вытащит девушку из объятий насильника, чтобы самому занять его место. Поэтому его следующая фраза звучит едва ли не отрезвляюще: – Эта малышка – Айса.
