Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
⁂
Аня шла по родной улице, пиная предосенние тополиные листья и во все глаза глядя в низкое серое небо, затянутое похожими на мокрую вату тучами. Солнца не было, но его с успехом заменяли цветы золотого шара, росшие в трогательных клумбах из автомобильных шин. Качались на ветру мальвы, из окон доносились ругань, смех, телевизор и запахи обедов. На крыльце старого жёлтого дома сидели два пожилых мужчины и деловито раскладывали на газете селёдку и помидоры. Здесь, на пять кварталов выше центральной улицы, в двух кварталах от реки, не изменилось ничего.
От этой совсем не пасторальной картины у Ани щипало в носу и щемило в груди, морщины на лицах мужиков казались ей лучами солнца, а грязь милой родины – благословением. Она то и дело останавливалась, и её моментально накрывали потоки воспоминаний. Вот тут они в детстве играли в футбол, и Андрей подобрал грустного трёхлапого щенка, которого они потом неделю прятали под крыльцом, не зная, как сказать Андреевой бабушке, что щенок теперь будет жить с ними (теперь Джеку уже скоро семнадцать, вчера Аня его видела: здоровенный флегматик, который почему-то душу готов продать за сгущёнку, вертит Андреем как хочет). Тут они однажды чуть не угнали асфальтовый каток – ну то есть угнали даже, но не знали, как на нём тормозить, и пришлось звать на помощь. Тут они с подружкой сидели в кустах боярышника, как героини Пруста (о котором тогда и не слыхали!), и под этой белой, так сказать, сенью писали стихи о своей первой любви. У подруги был аллергический ринит, и она не чувствовала запаха этих кружевных цветов, зато Аня чувствовала весьма и весьма. Может, именно поэтому её стихи совершенно не клеились, а к имени возлюбленного придумывались только дурацкие императивные и сравнительные рифмы?.. Может, и голова кружилась тоже вовсе не от любви? Здесь она залезала на чужую крышу, говоря встреченным в подъезде, что, мол, рисовать, а на самом деле – просто греться на солнце и смотреть на город и реку. Но этюдник на всякий случай всё равно брала с собой.
Почему бы не сделать это и сейчас? Этюдника, конечно, нет, но и вид у неё сейчас будет посолиднее. Или нет? Аня с сомнением оглядела потёртые, хотя и дорогие, джинсы и клетчатую рубашку. Сделав серьёзное лицо, она всё-таки нажала знакомые с детства кнопки на кодовом замке, отворила тяжёлую дверь и вступила в торжественно-затхлый холод старинного подъезда. По стене разноцветными школьными ранцами тянулись почтовые ящики, пахло подгоревшей кашей, сигаретами и чем-то ещё, что Аня мысленно классифицировала как запах детства. Она осторожно поднялась по давно не крашенным ступенькам на чердак, вздохнула и со злостью толкнула чёрный люк с затейливым замком… Удивительно. Столько лет прошло, а ничего не изменилось. По-прежнему открыто, зачем тогда замок?
…Ян Малинин, собственноручно укравший ключ от этого люка у местного старшего по дому для романтических целей, сидел в этот момент на гребне крыши и с весьма сумрачным видом лузгал семечки. Сумрачный вид Яна был, разумеется, никому не виден, чего нельзя было сказать о шкурках, отлетавших от его длинных пальцев и сразу обратно обретавших свою шахматную окраску. Именно это фантастическое зрелище и застала Аня, когда вылезла на крышу и одновременно с этим по чистой случайности из ватной повязки туч вырвалось всё-таки солнце.
…Ян наблюдателя не заметил. Он вообще-то следил с этой крыши за Аней, но сейчас попросту грустил – и было от чего. С тех пор, как Энгаус слегла совсем, всё стало невыносимо. Нет, дело не в том, что он теперь делал её работу (Ася переносила его во времени прямо в своей больничной палате, а дальше он уже летел разбираться с чужими роковыми случайностями присущими ему, Яну, оригинальными методами), – это не трудно. Дело в том, что Макс, как всегда, ничего не говорил ни о прогнозах, ни о методах лечения, ни о чём. Это изводило Яна. Он не любил неизвестность и в целом был готов ради Аси на всё. Таких громких лозунгов он, конечно, не думал – а вот о том, что по ту сторону пермского Стикса он уже дважды был и оба раза вернулся, начал задумываться. А что, если можно и оттуда человека вытащить, пока Харон не видит? Что вообще такое жизнь и смерть для таких, как они?
….Символизирующие, очевидно, единство смерти и жизни, чёрно-белые скорлупки продолжали падать на ржавую крышу, прямо к модным джинсам Ани. Но она смотрела не на них – туда, где искрилась, как дождик на ёлке в Рождество, река за деревьями, а по реке плыл маленький, словно игрушечный пароход. Аня невольно представляла себе, что у его штурвала стоит такой же маленький, будто муравей, Андрей, и улыбалась так, как улыбаются люди, ещё не подозревающие о том, что счастливы.
Часы на гостинице возле универмага пробили пять раз. Звук далеко разнёсся по реке и, достигнув сразу четырёх ушей на старой крыше, моментально вернул к действительности их обладателей.
– Что я здесь делаю? Пять часов, что ли? – одновременно вопросили пространство Ян и Аня.
«Какой знакомый голос», – подумали они оба, прежде чем оглянуться. А затем оглянулись.
Новая порция чёрно-белых шкурок приземлилась на уже слегка нагретую, но всё ещё мокрую крышу. Аня медленно перевела глаза на пустое место, являвшееся их источником. Источник семечек твёрдо решил оставаться невидимым и дальше – сейчас эта, как её, Анна решит, что ей напекло голову, пойдёт домой и всё забудет, и всё будет хорошо.
«Мне, наверное, голову напекло, – и вправду решила Аня. – Пора бы домой, я обещала Андрею встретиться, надо бы полежать, в себя прийти». Она бросила последний взгляд на сверкающую под солнцем магнитофонную ленту реки, повернулась – и, конечно, поскользнулась на щедро насыпанной неотразимым невидимым филологом подсолнечной шелухе. Уже падая, Аня запоздало подумала, что с таким везением, как у неё, даже по городу надо ходить в трекинговых ботинках. С кошками. То есть надо было. Её пальцы, тщетно ловившие край крыши, сомкнулись в холодном воздухе.
Как глупо.
– Давай руку. – Ян материализовался в воздухе рядом с Аней – со всеми своими кудряшками, клетчатой рубашкой (точно как у неё!) и крайним испугом на лице. Прежде чем девушка поняла, что происходит, она уже снова стояла на крыше, а рядом с ней никого не было. Только семечки хранили отпечаток подошвы тяжёлого ботинка.
⁂
– Она опять ничего не заметила, да? – язвительно поинтересовалась Ася, откидывая от лица отросшие за время болезни волосы. Впрочем, Малинин выглядел таким несчастным, что доброе сердце Аси готово было в виде исключения остановиться не от врождённых пороков, а от жалости. Она ободряюще улыбнулась и щёлкнула пальцами.
⁂
«Мне, наверное, голову напекло, – и вправду решила Аня. – Пора бы домой, я обещала Андрею встретиться, надо бы полежать, в себя прийти». Она бросила последний взгляд на сверкающую под солнцем магнитофонную ленту реки, повернулась и пошла обратно к чердачному окошку. Аккуратно держась за оконную раму, девушка попыталась нащупать ногой импровизированную лестницу, на которую опиралась, вылезая, но что-то пошло не так.
Затаившийся на крыше поглотитель семечек Ян Малинин услышал с чердака хруст, грохот, звук падения человеческого тела и витиеватые ругательства, которые по понятным причинам не стал пересказывать даме, когда просил Асю отправить его в прошлое ещё раз.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
