— Бр-р-р… как ты так можешь… без сахара… — привычно покачал он головой, и Лера так же привычно показала ему язык и потянулась за новым кружочком.
— Кстати, я не рассказывал тебе эту бородатую музыкальную байку про лимон? — поинтересовался Максим, наливая чай и придвигая поближе к Лере булку, масло, печенье и пряники.
— Вроде нет, — покачала головой она, с удовольствием принимаясь мастерить бутерброд.
— У этого анекдота несколько вариаций, но самая ходовая — когда одного чувака выгнали из духового оркестра, и он, чтобы отомстить, явился на концерт в качестве зрителя. Уселся в первом ряду, привлекая внимание, и принялся демонстративно пожирать лимон на глазах у бывших коллег. Оркестр захлебнулся собственной слюной, у всех духовиков буквально свело челюсти, и концерт, разумеется, был сорван!
— Вот это классная пакость, — засмеялась Лера. — Надо запомнить!
Они мирно допивали по первой чашке чая, когда в замке завозился ключ. Максима как током ударило: мама! Он совершенно забыл о том, что она должна была вернуться из Пушкина… Лера бросила на него встревоженный взгляд, но Максим сделал над собой усилие и приказал ей сидеть спокойно и не дёргаться. В конце концов, они не делают ничего предосудительного — просто мирно завтракают. То, что Лера одета в его футболку, а сам Максим щеголяет в одних домашних штанах, с голой грудью (между прочим, со следами засосов), свидетельствовало не в их пользу, но не бежать же срочно переодеваться, так выйдет ещё глупее.
Мама вошла в кухню и предсказуемо едва не потеряла дар речи.
— Здравствуйте, Нина Васильевна, — кротко поздоровалась с ней Лера.
— Зд… здравствуй, Лера, — отозвалась она наконец.
— Доброе утро, мам, — кивнул Максим. — А мы вчера загулялись допоздна, сил провожать Лерку домой у меня уже не было… вот я и пригласил её переночевать у нас.
— Хорошо погуляли? — ровным голосом спросила мать, всё ещё пребывая в шоке и смятении.
— Да, прекрасно! Устали только, говорю же.
— Ну, — Лера решительно поднялась из-за стола, и женщину ожидал новый шок: она увидела, что девушка одета в одну лишь короткую футболку Максима, которая ничего толком не прикрывала, — спасибо за завтрак, Макс. Всё было очень вкусно. Мне пора, у меня сегодня съёмка после обеда. Всего вам доброго, Нина Васильевна!
— Я тебе позвоню! — пообещал Максим. С некоторых пор Лера обзавелась мобильным телефоном, она уже могла себе это позволить, так что поддерживать связь на расстоянии стало значительно легче.
Когда Лера, будто нарочно чрезмерно виляя бёдрами, отправилась в комнату за своим платьем, мать буквально рухнула на освободившийся стул и в панике покрутила пальцем у виска.
— Ты с ума сошёл! — сделав страшные глаза, громко зашипела родительница. — Вам по семнадцать лет… Господи, чем вы только думаете? И о чём?! Вы хотя бы предохранялись?..
Максим никогда не обсуждал с матерью такие интимные вещи, и сейчас ему стало неловко.
— Мам, уверяю, это вовсе не то, что ты подумала.
— Не то?! Балбес ты мой непуганый, да у вас обоих всё на лицах написано!!!
Он смутился, не собираясь, однако, позволить матери относиться к случившемуся как к досадному недоразумению, произошедшему лишь по вине играющих гормонов.
— Я люблю Леру, — тихо, но твёрдо произнёс Максим. — Нравится это тебе или нет, но у нас всё серьёзно. Я хочу, чтобы она всегда была со мной. Как ты думаешь, если мы успеем пожениться ещё здесь, ей потом без проблем выдадут визу в Англию, чтобы она приехала ко мне?
Максим, конечно, слишком торопил события. Они не успели обсудить с Лерой их совместное будущее, он ещё не делал ей предложения, речи о том, что она последует за ним в Лондон, как верная декабристка, вообще пока не шло. Минувшей ночью все их разговоры были только о любви, но этого ведь недостаточно для совместного будущего, этого ничтожно мало! Впрочем, Максим был абсолютно искренен в своём порыве забрать Лерку с собой и собирался в самое ближайшее время переговорить с ней об этом.
— Куда “к тебе”? Какое “приехала”?! — всё тем же скорбным шёпотом застонала мама. — Сынок, ты меня просто без ножа режешь! Тебе сейчас надо заниматься изо всех сил, готовиться, думать о поступлении, об учёбе, о будущем, а не о том, чтобы тащить за собой какую-то девк…
— Замолчи! — резко перебил её он, побледнев. — Не смей о ней в таком тоне и такими словами… никогда!
Негромко хлопнула входная дверь — Лера оделась и ушла. Максим почувствовал, что с её уходом из него как будто моментально выкачали весь воздух. Настроение сразу же испортилось. Его пугала собственная зависимость от косоглазой — и в то же время он уже с нетерпением предвкушал новую встречу с ней. Новые поцелуи, новые объятия…
А мать всё ещё сидела за столом, уставившись на него в ужасе, и повторяла, как заведённая:
— Ты спятил, Макс… Нет, ты совершенно спятил!
…Нет, спятил он немного позже. Когда понял, что Лера пропала.
Максим не сразу начал беспокоиться.
Скучал, конечно, безумно скучал по своей китаёзе, но ничего не заподозрил и ни о чём не волновался поначалу. Расстроился, что не скоро теперь получится увидеться, но… она была так убедительна по телефону! Сперва сказала, что улетает на съёмки в Финляндию; затем, едва вернувшись, тут же упорхнула в Москву; потом перестала брать трубку, а после и вовсе без объяснений принялась сразу же сбрасывать его звонки.
Он целыми днями околачивался в её дворе, пытаясь понять, что, чёрт возьми, происходит. На стук в дверь никто не открывал, в квартире царила мёртвая тишина. Лера вроде бы упоминала, что летом мать собиралась пожить в деревне у своей родной сестры — той самой тёти Тони, которая когда-то приютила девочку на целый год… Да, но сама-то косоглазая где? Или она домой даже ночевать не приходит? А звонки почему сбрасывает, ну что ещё за ерунда?!
Через три с половиной недели, когда Максим весь извёлся от волнений, похудел и накрутил себя до настоящего безумия, на лестничной клетке он случайно столкнулся с Наденькой. Буркнул дежурное приветствие и собирался было прошмыгнуть мимо неё, но она не позволила: поймала его за рукав и притянула к себе, как нашкодившего котёнка за шкирку.
— Ты что, Макс, охренел? — без обиняков спросила она, и он поразился, что эти слова вылетели из уст нежной, деликатной, мягкой Наденьки. — Совсем чувство ответственности атрофировалось, да?! Как трахаться — так оба, а как расхлёбывать последствия — так тебя и след простыл?! Не ожидала…
— Когда это мы с тобой трахались? — ошалело переспросил он. Наденька закатила глаза.
— Совсем дебил, что ли? Я не про себя говорю, а про Леру.
— Что с Леркой? — машинально вскинулся он, и только потом, запоздало осмыслив то, что сказала Наденька, в испуге переспросил:
— Какие… какие последствия?
