Джина шла рядом с маленьким ковбоем, чуть придерживая его за ногу, и ободряюще улыбалась ему. Восторженный хохот мальчика рассыпался по воздуху, словно разноцветные маленькие пузырьки, а в груди Адама сжался тугой комок боли.
Замерев на месте, Адам не мог оторвать взгляда от Джины и мальчика на лошади. Он замечал все. Солнце, светящееся в русых волосах ребенка, мерную поступь лошади, терпеливую улыбку на лице Джины. Снова и снова мальчик смеялся, похлопывая ладошкой по шее кобылы, путаясь маленькими пальчиками в черной густой гриве.
Пока глаза Адама вбирали в себя эту картину, в его памяти всплывали другие образы. Другого мальчика. В другой солнечный день...
— Я хочу остаться с тобой, папочка. — Большие темные глаза Джереми наполнились слезами, нижняя губа задрожала.
— Знаю, малыш, — сказал Адам, взглянув на часы и невольно вздрогнув. Он опаздывал на встречу. Предложения должны быть согласованы, документы подписаны, чьи-то мечты разрушены.
На лице Адама появилась улыбка. С тех пор как он занялся ранчо, ему уже многое удалось сделать.
Он нашел покупателей для их зерна и скота. Новых арендаторов на землю. И у него уже были планы по перестройке старых конюшен.
И если это означало, что ему придется проводить меньше времени с семьей, то это та цена, которую он должен заплатить. Он делает это для их же будущего.
— Пожалуйста, разреши мне остаться, — взмолился Джереми, маленькая слезинка скатилась по его щеке. — Я буду хорошо себя вести.
— Джереми, послушай меня, — произнес Адам, присев на корточки и заглядывая сыну в глаза. — Мне необходимо работать. Я все равно не cмoгy с тобой поиграть. Думаю, с мамой тебе будет веселее.
Адам поднял голову и посмотрел на Монику. Его жена тоже не выглядела счастливой, но в ее глазах были не слезы, а гнев. Обида. Те чувства, которые в последнее время Адам все чаще и чаще замечал на ее лице.
Маленький острый подбородок сына уткнулся ему в грудь, узкие плечи вздрагивали. Ковыряя носком красной теннисной туфли в мокрой земле, Джереми громко шмыгнул и вытер рукой нос.
— Ладно... — Он повернулся и медленно, словно старичок, побрел к большому серому седану.
Адам встал.
— Как это на тебя похоже, - сказала Моника, бросив взгляд через плечо и убедившись, что сын их уже не слышит.
Нахмурившись, Адам снова нетерпеливо посмотрел на часы.
— Давай не будем сейчас об этом говорить.
Моника вздохнула.
— Все понятно: тебе, как всегда, некогда. Ты просто не хочешь со мной общаться. Вот и все.
— У меня нет времени, — буркнул Адам.
— Почему бы тебе не вставить меня в свое расписание? Возможно, тогда бы у тебя нашлась для меня хоть одна минута. Или даже две...
Адам протянул к ней руку, но она увернулась и отступила в сторону, избегая его прикосновения. У Адама вырвался тяжелый вздох.
— Ты ведь знаешь, что у меня есть обязательства.
— О, да. Конечно.
Он был раздражен и уже начинал уставать от всего этого. Моника становилась все менее терпимой к его одержимости — так она это называла — делами ранчо. И когда жена начала отдаляться от него, он тоже отстранился. Это ранчо было его родовым владением, черт побери! Оно требовало времени. Требовало полной отдачи.
Адам услышал, как хлопнула дверь машины. Обернулся и увидел, что Джереми уже успел пристегнуть ремень безопасности.
— Можем мы сейчас не обсуждать все это? — процедил Адам. — У меня через полчаса назначена встреча.
— Отлично. — Моника тряхнула головой. Ее короткие волосы описали светлый полукруг. — Но неужели нельзя хоть один-единственный раз отменить встречу ради твоей семьи?
— Черт возьми, Моника!
— Черт возьми тебя, Адам. — Моника повернулась и, не оглядываясь, пошла к машине. Только перед тем как открыть дверцу, она обернулась, и их глаза встретились. — Я не к тому, чтобы ты начал отговаривать меня, но тебе это следует знать. Обратно мы не вернемся. Мы едем к моей матери в Сан-Франциско. И когда устроимся, я сообщу, куда прислать наши вещи.
— Подожди минуту, — начал Адам, сделав несколько шагов к машине, но Моника, хлопнув дверцей, быстро завела мотор и нажала на газ.
Адам стоял на дороге и смотрел, как пыль и гравий фонтаном вырываются из-под колес ее автомобиля. Летнее солнце опаляло горячими лучами его плечи и голову, но, несмотря на полуденный жар, он чувствовал холод. Холод, пробирающий его до самых костей.
Пыль уже давно осела на землю, а он все продолжал глядеть туда, где скрылась машина, увозящая его жену и сына. Громко зазвучал сигнал на часах: ему надо было ехать на встречу. Он даст Монике время, чтобы остыть. Затем они поговорят. И проблема, возможно, будет решена.
Адам направился к своему джипу.
Сначала дела.
Через двадцать минут Джереми и Моника были мертвы...
Медленно, как после обморока, Адам возвращался из прошлого. Это было впервые за последние годы. Несколько лет он не позволял себе вспоминать тот страшный день. Но сейчас из-за этого ребенка, заливисто хохотавшего на спине своей рыжей кобылки, воспоминания обрушились на него.
Адам почувствовал, как стальной обруч, сдавив его грудь, с каждым последующим усилием сделать вдох начал все сильнее сжиматься вокруг него. Сузившимися глазами он смотрел на Джину и мальчика, словно из глубины темного туннеля. Солнце бросало на них свои лучи, будто подчеркивая разницу между Адамом в тени и его женой в золотом облаке света.
Заметив мужа, Джина махнула ему рукой и улыбнулась. Адам замер под ее мягким взглядом, под ее приветливой улыбкой. Он не хотел этого. До сих пор не хотел.
Ему пришлось признаться, что всего за пару месяцев он слишком привык к присутствию Джины в своем доме. Он прислушивался к ее легкому дыханию ночью, к ее голосу днем. И их временное соглашение уже начинало казаться чем-то постоянным.
— Она неплохо умеет ладить с детьми, верно?
Адам повернул голову. Он даже не заметил, как подъехал Тони.
Загнув пониже поля шляпы, чтобы защитить глаза от солнца, брат Джины остановился рядом с Адамом и кивнул в сторону сестры.
— Мать послала меня сюда с домашним хлебом, который она испекла сегодня. Наверно, хотела, чтобы я проведал свою сестричку. — Он бросил быстрый взгляд на Адама. — Но, видно, не один я здесь такой наблюдатель.
Адам нахмурился.
— Что ты хочешь этим сказать?
Улыбка скользнула по губам Тони.
— Только одно. Тот взгляд, который ты только что подарил своей жене, заставил меня подумать, что это ваше соглашение, возможно, значит для тебя несколько больше.
— Ты ошибаешься. — И еще как. Наблюдая за Джиной и ребенком, Адам окончательно осознал, что она должна уйти из его жизни. И чем скорее, тем лучше.
