Глава 13. Верная корона на верной голове
– Ой, папа! – выдохнула Роуз.
На лице Николаса Оливера появилась улыбка. В глазах засверкали слезы. Девочка прижала голову к его груди. Воротник царапал ей лоб. Все было так чудесно: колючий воротник, его имя, его запах. Он пах хорошо и свежо. Никто в этом веке так не пах. Роуз готова была поспорить: мама рассказала ему, что ванну нужно принимать чаще чем раз в месяц, и, может быть, даже принесла дезодорант. Но она любила его таким, какой он есть, с запахом или без.
– Я думала, что встречу тебя в Башне драгоценностей.
– Нет, моя дорогая, это была просто уловка. – Отец сделал глубокий вдох. – Ты должна уйти, это слишком опасно. Скоро все станет очень плохо.
– Папа, во-первых, я без тебя не уйду.
– Без меня? Как я буду жить в том веке?
– Ты сможешь. Я помогу.
Они вернулись к старому доброму спору.
– Нет, ты должна уйти как можно скорее. Эта королева сеет смерть. Она не в себе, Роуз, и собирается немедленно ввести новые религиозные законы. Гораздо раньше, чем кто-либо ожидал. Уже начали задерживать людей…
– Задерживать за что?
– Новые законы будут приняты в течение нескольких дней, они уничтожат протестантскую церковь, англиканскую, которую основал ее отец, король Генрих VIII, а затем защитил законами его сын, король Эдуард VI.
– Папа, все так сложно. Что это на самом деле значит?
– Королева заставляет тебя ходить на мессу, не так ли?
– Да, но ты же знаешь, что я не воспринимаю это всерьез.
– Она может проверить твою веру такими испытаниями, к которым ты не готова.
– Испытаниями?
Она внезапно подумала о тестах по французскому языку и математике, которые были запланированы на следующую неделю. К ним она тоже была не готова.
– Только не попадись с Библией.
– Да, я слышала об этом.
– Послушай, мое дорогое дитя, ты должна довериться мне.
– Я и доверяю тебе, папа.
– Тогда ты должна уйти.
– Это не так просто, как ты думаешь.
– Что ты имеешь в виду? Твоя мать постоянно так делала. Знаешь, она чувствовала, когда должна была вернуться к тебе. Я едва понимал, что она уходила, правда. Она словно оставляла после себя тень. Постепенно я понял разницу между той тенью и реальным присутствием. Как будто… Я не могу это объяснить, но ее дух жил во мне. Однако со временем он становился тоньше, и в конце концов осталась болезненная тоска. Так я понял, что она ушла… ушла навсегда.
– Я не хочу! Не хочу уходить от тебя навсегда. И я не знаю, как мама делала это, как возвращалась в свой родной век. С этим тяжелее. У меня хорошо получается сюда приходить, но что до возвращения… в общем, я его не освоила. Оно просто случается, когда я меньше всего этого ожидаю.
Роуз знала или, по крайней мере, чувствовала, что это как-то связано с дамасской розой. Она подумала о той привитой розе потому, что стояла перед ней в куртке и шапке с ушами, когда переходила в последний раз. Бабушка сказала ей, что пересадить цветок было очень трудно. Не стоит ждать цветения раньше чем через два-три года, такое бывало редко. Пока Роуз стояла там и смотрела на нее, то пыталась представить себе, как ростки пускают корни, опускаясь вниз, в почву. Девочка зажмурилась. Ее вдруг объял внезапный ужас. Она представила себе крошечную, бесконечно маленькую гадюку, которая зарылась в почву и клыками тянулась к корням.
– Что такое, Роуз? С тобой все хорошо, дитя мое?
– Конечно, я в порядке.
– Ты побледнела. Я подумал, что ты сейчас упадешь в обморок.
– Нет, что ты. Я не из тех, кто падает в обморок.
