- Ну, дай-то Луна, - согласилась мать и погладила сына по плечу. – Всё сердце за тебя изболелось. Ты прости меня, Кирюша.
- За что? – удивился мужчина и, задержав руку матери, заглянул ей в глаза. – Что ты говоришь такое?
- Я должна была раньше понять, что как-то неправильно у тебя складывается, научить, показать. Должна была не допустить.
- Ма, ну, ты, как маленькая, честное слово! Что бы ты мне смогла не допустить, когда я с совершеннолетия сам за себя отвечаю и сам всё решаю? Забудь! Наверное, мне нужно было через всё пройти, чтобы принять своего зверя и научиться ценить, что имею.
- Я же еще и с Таней напортачила, - Василина виновато смотрела на Кирилла. – Долго не хотела говорить, но и держать в себе не могу больше. Когда ты Алекс привёз, Татьяна совсем потерянная была, сначала поверить никак не могла, всё ждала тебя. Так у окна и сидела, глаз от дороги боялась отвезти – вдруг, ты приедешь, а она пропустит? А потом, когда увидела, как вы милуетесь, да и слышно было – на весь посёлок гудели, её будто ударили, и весь воздух вышел. Я и давай утешать, да, сдуру, наговорила лишнего. Ведь, это я вложила в её голову идею о побеге!
- Как это?
- Я ей сказала, что надо бы уехать, скрыться с твоих глаз. А когда у вас угар пройдет, ты примешь решение. Говорила, что не в себе ты, и если она на глаза попадётся, а Алекс закапризничает, ты Татьяне и навредить можешь. Вот она и убежала.
- Нет, в этом ты, точно, не виновата. Татьяна ко мне пришла, сказать хотела, что беременна, а я к ней даже не спустился. Накричал и прогнал. Вот она и убежала. Я только потом уже сообразил, что Алекс собиралась Таню устранить. Она отозвала её охрану, мне постоянно на мозги капала, держала в бешенстве, намекая, что Татьяна портит ей жизнь. Не хочу думать, что было бы, не сбеги она тогда. Я такой идиот был, вспомнить страшно!
- Но это еще не всё, - продолжила Василина. – Когда детки родились, я же ездила в посёлок, ты помнишь. Приняли меня хорошо, с малышами повозилась. И Татьяна пригласила меня пожить немного, помочь ей со щенками, а я, дура старая, что сотворила? Ум от радости отшибло – привезла детям вещи, которые готовила для ребёнка Алексис. Подумала – для внука же вязала, а эти – как раз внуки и есть, какая разница, если штанишки и кофточки ненадёванные?
Кирилл нахмурился, пытаясь понять, о чём речь.
- Не подумала, что там всё по одной штуке было – кофточка, пинетки, шапочка. Конечно, Таня догадалась, что не для её ребятишек шито. И я думаю, она как-то узнала, что для ребенка Алекс это было, и обиделась. Любая на её месте обиделась бы. Это мне они – внуки, хоть одна родила бы, хоть – другая. А для Тани – вещи для ребенка любовницы. Оскорбление. В общем, альфа передал, что не надо приезжать, нет надобности. И впоследствии, если я звонила, то Татьяна разговаривала вежливо, но холодно. Вот такое я сотворила от небольшого ума.
- Что ж, все мы ошибаемся, - философски заключил Кирилл. – Таня отходчива, у нее сейчас другие дела и заботы, она, наверняка, и думать забыла о неудачном подарке. Забудь и ты, не терзай себя. Что толку переживать, если ничего уже не изменишь? Мы должны учесть совершённые ошибки, и идти вперед, не допуская их повторения.
- Ох, Кирюша, легко сказать. А я как подумаю, сердце заходится.
- Всё, мать, мне пора уже. Сказала, я теперь в курсе. Прошло, ковылём поросло. Буду звонить!
На стройку Дёмин решил ехать не на личной машине, а вместе со всеми, на большом микроавтобусе.
Поначалу волки робели – сам альфа с ними! Но Кирилл вёл себя ровно, вожака не изображал, отзывался на шутки, шутил сам, и постепенно все раскрепостились.
Поселили их в одном доме, в полукилометре от стройки.
- В тесноте, да не в обиде, - весело резюмировал встречавший их волк, второй бета Григорьева, Денис Ковалёв. – Удобств, пока, немного, но постепенно всё будет. Пока лето, уборные на улице, вон за теми сосенками три кабинета на четыре посадочных места каждый. Баня по субботам, а на каждый день – речка или, кто сильно нежный – при прачечной есть душевая кабина. Кровати, как видите, двухъярусные, но иначе все не вместились бы. И да, про питание. Разносолов нет, но всегда можно самому сбегатьсъездить или заказать, тому, кто едет – в Каменке есть магазины, за деньги доставят и птичье молоко, и вересковый мёд. В остальном – столовую построили, но с поварами была проблема. Сами понимаете, человечек сюда не пригласишь, а волчиц не было. Но теперь всё наладится – нашлась волчица, готовит отменно, три дня наслаждаемся. Так что, не оголодаете. Что ещё? А! Перекидываться можно без ограничений, людей в ближайших десяти километрах нет. Если ждем машину с продуктами или приезд людей по другому поводу, то на флагштоке – видели, он слева от дома? – вывешивается красный флаг. В другое время там висит зелёный. Прежде чем перекинуться, посмотрите на него. Живём мы дружно, скандалов и ссор не терпим. Впрочем, за день вы так ухряпаетесь, что по вечерам до койки бы доползти. Располагайтесь, ужин через час, а завтра с утра – за работу.
Кирилл осмотрел помещение, подошел к кровати, стоящей у дальней от двери стены, у самого окна, и бросил свою сумку на нижнюю койку.
Волки, до этого стоявшие кучкой у входа, сразу оживились и принялись обустраиваться, подшучивая друг над другом.
Дёмин застелил постель, переоделся в более легкую одежду и вышел наружу.
Уставшее солнце прилегло на макушки дальнего леса, воздух посвежел, природа притихла. Дневные звери и птицы собирались на ночлег, ночные досматривали последние сны.
Грис требовательно рыкнул.
Почему бы и нет?
Мужчина спустился с крыльца и направился к лесу, перекинувшись по дороге.
Мощный волк высоко поднял голову, втянул воздух, сделал два скребка задними лапами, да с оттяжкой, и бодро зарысил вдоль дороги, выбирая место, где ему свернуть в лес.
Подушка из хвои, скапливающаяся многие годы, мягко пружинила под лапами.
То ли он давно не выпускал Гриса, то ли лес здесь был особенный – давно Кириллу обычная прогулка не доставляла такого удовольствия.
Сначала он оббежал стройку и дома по большому кругу, потом почувствовал запах зайца и, неожиданно для себя, загорелся.
Не спеша, растягивая удовольствие, осторожно, чтобы не спугнуть чуткого длинноухого, волк скрадывал грызуна почти час в надвигающихся сумерках. Но зверю и не нужен был яркий свет, уши и нос волка прекрасно справлялись с получением нужной информации.
Шаг, ещё один, замереть на месте, переждать, когда зверёк, покопошившись, снова займется поздним ужином, и снова шагнуть. И, наконец – прыжок, и короткий вскрик добычи.
Грис проглотил последний кусок и вкусно облизнулся. Давно он не охотился, пожалуй, с самой Канады.
Вспомнив причину поездки и её результаты, волк глухо рыкнул.
После мяса хотелось пить, да и смыть кровь с морды, где не доставал языком, не помешало бы. Во время прогулки, он видел ручей, протекающий недалеко от общежития, туда-то волк и направился.
