И всё же главное условие в выполнении поставленной задачи В. Недайкаша связывал с приездом в Варшаву, навязав в письме В. Змиенко своё приглашение. На этом же настаивал «Панас» и, более того, рекомендовал ему восстановиться в штате 2-го Отдела и продолжить работать на ОГПУ (это было указание Центра, то есть Слуцкого).
На этот раз «…за предоставленную Жуком информацию и материалы мы заплатили ему 3000 франков или (200 долларов)… На встрече дополнительно к 200 долларам мы авансировали Жуку дополнительно ещё 200 долларов. На всю полученную сумму Жук дал расписку (выделено. — О.Р.)… Получив деньги, Жук заявил, что сейчас мобилизует все силы на то, чтобы доказать нам его преданность, одновременно просил принять меры к возвращению из ссылки его брата, но просил делать это осторожно, чтобы это никому не бросилось в глаза. Никакой помощи матери и родственникам, проживающим на Украине в Глодосах, не оказывать, так как наши мероприятия в этой части, как бы мы их осторожно ни делали, станут достоянием окружающих, и, хотя агентура Змиенко, по его мнению, и ликвидирована нами в Глодосах, всё же это может просочиться к полякам. Жук заявил, что эту помощь матери он будет оказывать сам через братьев…»[72]
Приведённый абзац из сообщения Панаса характерен двумя моментами. «Жуку» за предоставленную информацию вручили 200 долларов, и он дал расписку в получении. Данный факт означает только одно — он стал агентом ОГПУ. То есть вербовка состоялась и была закреплена распиской в получении денег. Она же является компрометирующим В. Недайкашу материалом, огласка которого перед бывшими коллегами по 2-му Отделу автоматически подводит его под статью об измене Родине и, скорее всего, расстрел. Поэтому с момента выдачи расписки «Жук» полностью стал зависим от кураторов из ОГПУ. И что бы ни говорили современные историки спецслужб Украины — якобы он вместе с В. Змиенко водил целый год за нос советскую разведку (об этом речь далее), — этот документ свидетельствует об обратном: Василий Денисович являлся агентом ОГПУ, предоставлял важную информацию и получал за это деньги.
Второй момент связан с его профессионализмом контрразведчика, когда он предупреждает нашего сотрудника, чтобы возвращение брата и помощь матери и родственникам должны быть совершены с особым тщанием и с соблюдением мер конспирации, дабы не подставить его и родственников перед возможностью расшифровки. Не будем забывать и то обстоятельство, что у агента «Жук» на Украине проживали мать и брат и он ими дорожил, а значит, «играть» с советской разведкой не планировал, потому что двурушничества ОГПУ — НКВД в игры с родственниками играть не собиралась…
Вопрос восстановления «Жука» во 2-м Отделе стал приобретать всё большую актуальность для ИНО ОГПУ. Однако никто не хотел реально оценить шансы «Жука» на этот оперативный каприз Центра хотя бы чисто с кадровых позиций. На какую должность он мог вернуться?! Вместо него уже работал А. Шевченко. Уступать свое место «блудному сыну», который ушёл, «хлопнув дверью»?! Но и это не так важно, как то, что каждая кандидатура во 2-й Отдел проходила согласование и утверждение в «Двуйке». А поляки ни за что бы не пропустили «Жука». Они его не для того уволили. И последующие события показали тщетность попыток ОГПУ внедрить В. Недайкашу в «логово» петлюровской разведки. И всё же требования Центра к «Жуку» становились всё более настойчивыми и с воронёным «металлом в голосе». Его вынудили вступить в переписку и отправить письма А. Левицкому и В. Змиенко в надежде получить приглашение и визу.
Навязчивая идея о внедрении В. Недайкаши во 2-й Отдел со временем стала приобретать маниакальный характер. Не разобравшись в самом агенте, его психологии, мотивах сотрудничества, планах на жизнь и дальнейшее жизнеустройство, наши чекисты требовали только одно — приехать в Варшаву и восстановиться в «петлюровской» разведке! Рисковать своей жизнью ради 2500 долларов?! Трудно понять и самих Панаса, «Петра», Кондрата (он принял «Жука» на связь в июне 1934 года взамен отбывшего в СССР Панаса). Чем они руководствовались?! Указаниями Центра?! Но этого явно недостаточно, чтобы проводить подобного рода сложные оперативные операции по внедрению своего агента во вражеский стан.
Однако Центр был далеко и оценить ситуацию с «Жуком» во Франции был не в состоянии. Потому и оставалось одно «руководящее» средство — отсутствие ума заменить на повышенную требовательность. Сотрудники нашей посольской резидентуры, возможно с приходом Кондрата, стали проявлять более трезвый подход в замыслах Центра по внедрению «Жука» и иногда высказывать своё мнение: «…Если даже по каким-либо причинам поездка Жука в Варшаву себя не оправдает, то полагаем, что его, освободив от фермы, можно будет использовать здесь, в Париже.
…10 сентября условлена встреча Кондрата с ним в Бордо, где окончательно получает конкретные задания. Со дня ухода из фермы, поскольку он лишается средства, мы ему устанавливаем помесячную оплату в одну тысячу франков…»[73]
Единственный вопрос, который возникает из приведённого текста. Каким образом, осев на жительство в Париже, Василий Недайкаша сможет объяснить перед своим украинским националистическим окружением источник происхождения денег на проживание (1000 франков — 65 долларов)?
Планирование ускоренного маршрутирования «Жука» в Варшаву, в логово «петлюровцев» и поляков, было также вызвано обострением политической обстановки в Европе, и прежде всего в Германии и Польше, между которыми в те годы наметилась тенденция сближения на фоне общего врага — СССР. Об этом и о других нюансах политики УНР и Польши сообщил «Жук» в одном из своих письменных отчётов от 5 июня 1934 года. Касаясь ситуации в Европе, он отмечал, что «петлюровское» правительство признано и с ним поддерживают официальные отношения политические структуры в Польше, Румынии, Финляндии, Турции и в последнее время: Англия, Франция, Германия, ЧСР, Болгария, Сербия, Венгрия, Австрия, США и Прибалтика. «…Международные связи УНР поддерживает только с теми странами, на которые указывает МИД Польши. По этой причине нет связей с МИД Германии.
Хотя последняя давно заинтересована УНРовским вопросом, возможно даже больше, чем другие страны… Польша поддерживает УНР и тем самым показывает всему миру, что она заинтересована в решении украинского вопроса… Таким образом, международные связи УНР можно считать как целиком польские. За каждым выступлением, за каждым предложением УНР на международной арене необходимо всегда видеть польскую руку… УНР должна делать всё то, что нужно Польше. Таким образом, отношения УНР с Польшей нельзя рассматривать как отношения международного характера. Это ни больше ни меньше как отношения группы людей, украинцев по происхождению, при которых поляки являются стороной использующей, а украинцы — послушными исполнителями, временами с большой долей наивности…»[74]
Из приведённого сообщения «Жука» просматривается тема полной зависимости правительства и структур УНР от польских властей. Даже международные отношения якобы правительства в изгнании, располагающего трибуной в Лиге Наций, полностью подчинены интересам Польши и воспринимаются последней лишь в качестве элемента антисоветской политики. Сетования Василия Денисовича по поводу запрета УНР устанавливать межгосударственные контакты с нацистской Германией вполне объяснимы и вызваны нежеланием поляков предоставить немцам повод для разыгрывания «галицийской» проблемы, то есть восстановления государственности Западно-Украинской Народной Республики. К этому времени в Германии уже основательно осели приверженцы возрождения ЗУНР во главе с Е. Коновальцем, а в самой Галиции активно действовали и расширяли своё влияние на местное национальное население юные «бандеровцы» и «шухевичи».
