При этом монах потешно моргал глазами, словно пытаясь прояснить затуманенный алкоголем взгляд.
Справедливо полагая, что его дурачат, северянин снова нанес удар палашом. На этот раз он бил коротким резким всплеском, направленным в низ живота. Рука его двигалась изнутри наружу, как бы открывая дорогу стилету, который сейчас уже не прятался, а нетерпеливо подрагивал, обратившись острием вперед. Викинг рассчитывал, что, уходя от палаша, монах будет вынужден резко подать нижнюю часть тела назад. В результате такого движения голова неизбежно качнется немного вперед. Навстречу ей и был направлен быстрый, как молния, удар стилета. Если бы все произошло так, как он задумал, монах бы уже лежал, а из глазницы торчала бы изящная рукоятка из клыка северного ластонога.
Но дело обернулось иначе. Вместо того чтобы убрать руки подальше от хищного блеска алчущей стали, монах оставил их перед грудью. Он не только ожидал, но и желал красивого продолжения. И когда кинжальный выпад стилета прочертил восходящую прямую к его лицу, предплечье коротким взмахом отразило атакующую руку, а нога, словно стрела из лука, вонзилась в ребра противника.
Удар сатвийского послушника часто бывает очень силен.
Встречный удар силен вдвойне.
Викинг глухо охнул и тяжело осел на еще горячий дневным теплом камень.
Вновь протрезвевший Сан обвел взглядом круг своих противников. И каждый в этом кругу почувствовал, как неукротимая воля Учителя проникает в сознание и, погружаясь глубже, борется с черным отчаяньем и липким страхом.
— Вам не удастся победить меня, — слова Сана эхом отдавались в остывающем гулком ущелье, — но я предлагаю вам победить вместе со мной. Нетопыри не летают при свете солнца. Мы сможем немного отдохнуть и подготовиться к битве. Я освободил вас от их чар. Выбор за вами. Смерть и свобода или рабство и смерть. Выбирайте!
Люди оглядывались по сторонам, терли глаза, как очнувшиеся ото сна. В ущелье уже слышались злобные хриплые крики. Хозяева, потерявшие рабов, были в ярости. Но Солнечный Свет еще не покинул Великие Древние Горы, и те, кого Сан назвал нетопырями, в бессильной ярости скрежетали зубами и дрались друг с другом.
«Пожалуй, придется задержаться», — подумал Сан, перевязывая руку бородатому лучнику и слушая его сбивчивый рассказ о тактике нетопырей.
Слог 8КРИСТАЛЛ ПАМЯТИ
Лэйм
Охотничий замок короля Диабемского
Утро
Когда камень раскрылся, Ксана вдруг оказалась в тысяче мест одновременно. Тысяча эльфов, похожих друг на друга и в то же время очень разных, говорили что-то, иногда одними глазами, иногда своим певучим, сказочным языком. Ксана видела и слышала всех сразу, но они не сливались в неразличимое пятно. Девушка прекрасно понимала каждого. Она не только знала, о чем шла речь. Она знала также предысторию каждого разговора. Чудесные имена и еще более чудесные биографии открывались ей в бездонной глубине кристалла. Она жила их радостями и печалями, пела их песни и любила их любовью. Через несколько минут (часов? лет?) Эола прикрыла перстень ладонью.
— Погоди, Эола, милая, дай еще посмотреть! — взмолилась Ксана.
— Нет. Для первого раза достаточно. Иначе ты можешь уйти, и мне будет очень трудно вернуть тебя.
— Уйти? — Ксана вдруг почувствовала, что в бесконечном круговороте событий и лиц действительно можно утонуть, потерять себя, раствориться в чужих жизнях, сгореть в огне чужой, до боли прекрасной любви, умереть чужой, редкой и от этого еще более несправедливой, смертью.
Конечно, нужно вернуться.
Вернуться в родовой замок, к холодным комнатам и еще более холодным коридорам, к подгоревшему мясу и клейкому, непропеченному тесту. Вернуться к взбалмошному, больному отцу с его вечной фляжкой и глупой улыбкой, к маленькому, злому шуту, которого отец почему-то боится. К слюнявому и громогласному барону с липким взглядом и потными руками. И еще вернуться к могиле матери, умершей не своей смертью, и черной засохшей розе в вазе у изголовья кровати.
— Зачем, Эола?! Зачем ты дала мне посмотреть в него? — Безысходная тоска пленной птицы переполнила Ксану. — Я — смертная, и мне никогда не попасть в Лучезарную Долину. Я человек, и мне никогда не быть такой чистой и светлой, как вы!
— Девочка моя… — Эола обняла воспитанницу, — люди ничем не хуже эльфов. Они просто слишком быстро живут. Ничто хорошее не делается быстро. Любые достижения требуют длительной, терпеливой работы. А вам всегда некогда. Вы стараетесь успеть, не опоздать, не пропустить свой кусок счастья. Вы спешите, не понимая, что счастье — это не событие, а состояние, и у него много имен. Среди них — совершенство, творчество, нежность…
— А любовь?
— Любовь сложнее. Инстинкт продолжения жизни освобождает огромное количество энергии. И поэтому вокруг влюбленных вертятся десятки очень разных существ. Многие из них — паразиты. Они способны превратить любовь в ненависть, желание близости — в телесную похоть, необходимость поддержки и одобрения — в жажду самоуничижения, а радость обладания — в инстинкт собственника. Другие, наоборот, пытаются помочь людям подключиться к высшим источникам энергии и информации. Каждый, кто когда-нибудь влюблялся, помнит состояние блаженной лучезарности, окутывающее изменившийся мир, чувство чего-то очень хорошего, случившегося недавно, и непрерывное желание делать добро совсем незнакомым людям.
Война Света и Тьмы продолжается уже очень давно и идет с переменным успехом. Лишь от тебя и твоего избранника зависит, кто победит в борьбе за вашу Любовь. Либо она переродится под безжалостными лучами Эгоизма и Самости, либо сможет вырасти до космических масштабов и превратиться в самостоятельное существо. Есть целый мир, заселенный Светлыми Чувствами. Там живет и моя Любовь. Только сейчас она печальна…
Эола замолчала, прикрыв глаза и погрузившись в прошлое. Ксана, не решаясь прервать поток ее воспоминаний, сидела тихо, и только ее руки обнимали девичью талию подруги, невообразимо давно родившейся, но дышащей все той же опьяняющей юностью Первой эпохи.
Наконец эльфийка глубоко вздохнула и, погладив голову Ксаны, сказала:
— Теперь ты понимаешь, почему Демиурги пытались ввести среди людей обычай иметь в королевских домах няню из Благословенного Народа? Ведь тебе суждено быть королевой. От правителей зависит очень многое…
— Я не хочу быть королевой, — тихо проговорила Ксана, — я хочу быть любимой! И еще хочу уйти от всего этого. — Она ненавидящим взглядом обвела пыльные гобелены и портреты некрасивых, но знатных предков. — Хочу быть свободной!
Эола молча гладила ее по голове. Мягкие, нежные руки, окутанные голубым сиянием, успокаивали и согревали.
— Скажи, Ксана, откуда у тебя на столике эльфийская стрела?
— О да! Ты ведь еще не знаешь! — Принцесса потянулась за голубым древком, украшенным темно-синими перьями птицы Зух. — А она правда эльфийская?
