— А, вот вы где. А я вас ищу.
На него сверху вниз сердито взирала ниата Дампи. В темном строгом платье, в теплом рединготе с меховым воротником и отворотами рукавов. Мариус вздохнул. Ему хотелось побыть одному и думать об Алайне. И совершенно не хотелось развлекать разговорами эту приближенную к королю особу.
— Чем обязан? — сухо поинтересовался он.
Энола Дампи окинула его внимательным взглядом.
"Как кошка, — внезапно решил Мариус, — или нет, как рысь".
Женщина и в самом деле смотрела на него пристально, с прищуром — и это был неприятный взгляд заправской хищницы.
— Мне нужно с вами поговорить без лишних ушей, — негромко сказала она.
Затем отодвинула стул и села, убрав, наконец, сумочку со стола. Мариус обреченно поднял руку, подзывая официанта.
— Что будете, ниата Дампи?
— Кофе, если вы не против. Без сахара.
— Десерт? — он выжидающе уставился на женщину, но та лишь отмахнулась:
— Никаких десертов. В моем возрасте они только во вред.
Официант принес кофе, Энола принялась помешивать ложечкой пышную пену с узором из корицы. Она молчала, собираясь с мыслями. Мариус тоже молчал, потому что не хотел начинать первым.
Наконец ниата Дампи подняла на него свои рысьи глаза и спросила:
— Что думаете о Фаэре, магистр Эльдор?
Мариус пожал плечами. Отпил чаю.
— Вы искали меня за этим, ниата Дампи? Я ничего пока о нем не думаю. У меня, как вы понимаете, есть другие дела, дела Надзора, которыми я и занимаюсь с самого утра.
— Понятно, — она улыбнулась каким-то своим мыслям, — а вы верите в то, что это бывшие крагхи напали на людей?
Мариус уже сообразил, куда она клонит.
— А вам, простите, что за дело до всего этого? Я так понимаю, вам куда больше интересны артефакты, чем люди. Разве не так?
Энола Дампи отставила белую чашечку с кофе, все так же внимательно, испытывающе глядя на Мариуса.
— Вы мне нравитесь, магистр Эльдор, — просто сказала она, — и, чтоб расставить точки над "и", скажу сразу, что лично мне от вас ничего не нужно. Ну вот бывает же так, что просто испытываешь к человеку симпатию, верно? Вы мне кажетесь… стоящим. Куда более чистым и порядочным, чем половина двора его величества, а уж поверьте, я много кого знаю.
Мариус приподнял бровь. Кается, ниата Дампи начала волноваться. По крайней мере, на бледных щеках появился легкий румянец.
— Я вас искала, — негромко сказала она, чуть наклонившись вперед, — чтобы предупредить. Фаэр пытается убедить его величество, что надо бы как-то запугать тех, что жили за Пеленой. Предлагает изыскать ценных заложников. И — уж не знаю, откуда это всплыло, но Фаэр выкопал, что невеста ваша, простите, раньше была двуликой и даже носила печать.
Мариусу показалось, что в груди все медленно и неотвратимо замерзает. Он не заметил, как судорожно стиснул салфетку.
— Я его убью, — вылетело помимо воли, — если только…
— О, не стоит. Вернее, тогда придется и его величество убить, — Энола Дампи мягко улыбнулась, но взгляд по-прежнему оставался цепким, пронизывающим. Совершенно не женский взгляд.
— Так это вы от короля уже узнали?
— Допустим, — она помолчала, отпила кофе, — не нужно вам сейчас избавляться от Фаэра. Во-первых, его хорошо охраняют, и далеко не самые плохие маги. Могут выйти на след, а вам оно нужно? Нет-нет, я допускаю, что вы — самый сильный из всех ныне живущих магов, но хотите ли вы убивать всех, кого Фаэр оставил защищать свою шкуру? Думаю, нет. Во-вторых, повторюсь, Фаэр уже напел королю, мол, невеста нашего магистра была двуликой. Не могу сказать, что король слишком уж этим заинтересовался, но память у него хорошая, вряд ли забудет…
Мариус откинулся на спинку стула и побарабанил пальцами по столу. Сказал негромко:
— Вы ведь не просто так меня искали. Думаю, что и решение вопроса у вас уже есть, м?
— Конечно, нет, — Энола усмехнулась, — я просто хотела предупредить. И еще могу сказать вот что: удивите его величество. Предложите ему… Прямо сегодня, магистр Эльдор, предложите ему нечто такое, что заставит его забыть о вашей невесте. Даже не знаю, что это может быть. Но у вас есть время, чтобы подумать.
— Зато я знаю, — пробормотал Мариус.
На душе стало так гадко, что великолепный обед едва не запросился обратно.
"Но ты ведь понимаешь, что до этого могло дойти? Понимаешь? Да и вообще, ты ведь не знаешь, что задумал Сантор. Одна жизнь может спасти многие. К тому же, ты все равно не собирался отпускать несчастного принца".
Он-то понимал.
А вот Алайна вряд ли поймет. И от этого стало так горько, что хоть волком вой, хоть на стену лезь.
Может быть, даже говорить ей не стоит?
Но рано или поздно правда всплывет…
Нет, будет лучше объясниться сразу, и будь что будет. Она ведь… такая умница, она должна понять. Должна, наконец, ему верить — если и правда собирается стать женой.
Мариус достал бумажник, положил на стол купюру, затем поклонился Эноле.
— Я вас понял. Спасибо, что предупредили… И — у меня есть, чем удивить короля.
* * *
Он распрощался с Энолой и поспешил во дворец. От происходящего было тошно. Снова ощущение собственного бессилия что-то изменить, как будто едет по глубокой колее, все дальше и дальше. Любопытно, почему Фаэр сперва хотел войны, а теперь решил заложниками выкручивать крагхам руки. Знать бы, что творится в голове этого мутного субъекта. Какие цели преследует. А Энола Дампи? Что ей-то нужно? Мариус, шагая по улице и не замечая вокруг себя ничего, безуспешно пытался понять — кто здесь какую игру ведет. Фаэр, Дампи, его величество Флодрет. И они с Алечкой среди этого болота, кишащего змеями. Увы, не получалось у них пока что спокойной жизни.
…К королю его пропустили без пререканий, проводили к оранжерее, где "его величество работает после обеда". Королевская оранжерея оказалась довольно большим старым зданием на территории дворцового комплекса, из старинного бордового кирпича, витражными сводами крыши. Внутри было тепло и влажно, пахло зеленью, омытой дождем — и неудивительно. В королевской оранжерее росли самые настоящие джунгли, которые лично Мариус только и видел на картинках. Сам же на южных островах никогда не бывал.
— Идите вперед, по этой дорожке, — напутствовал его смотритель оранжереи, — сегодня его величество с ижунгарскими орхидеями.
Мариус кивнул и молча пошел вперед, поражаясь тому, как бурно здесь все растет.
Орвил Дей Флодрет нашелся скоро: в брюках и белой рубашке с подкатанными рукавами он стоял на четвереньках рядом с бревном, сплошь увитым ядовито-зелеными вьюнками, и аккуратно, одну за одной, снимал с погибшего дерева те самые ижунгарские орхидеи, осторожно помещал их корни в тонкостенные стеклянные сосуды, и тут же присыпал грунтом.
