Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
Хоронил ребят весь Владикавказ. Говорили, что по окрестностям города рыскает небольшой отряд черного араба — Хаттаба. И вправду, как-то ночью в эфире Сергей услышал его личный позывной — Ангел. Уж не на них ли наткнулись молодые осетины?
Служба шла своим чередом. Как-то отряд проводил адресную проверку в ингушском городке Карабулак. Омоновцы прочесывали частный сектор, досматривали все жилые помещения, надворные постройки, чердаки и подвалы. В одном из домов внимание Сергея привлекли два взрослых сына хозяина. Оба молодых человека были прописаны в Ачхой-Мартане. У одного была забинтована рука, второй хромал, морща от боли лоб.
— Где ударился? — спросил его Сергей.
— Стекло с братом вставляли, оно упало мне на ногу, брат руку порезал. — И парень отвел глаза в сторону.
— Понятно, ребята, — улыбнулся находившийся вместе с Сергеем прапорщик Юрка Колесов, — придется вам проехать с нами.
Несмотря на уверения всей родни, тут же облепившей омоновцев со всех сторон, сыновья хозяина были доставлены в местный райотдел милиции.
Чуть позже омоновцы выезжали на место расстрела воинской колонны. На трассе между ингушскими населенными пунктами Галашки и Алхасты боевики напали на два «Урала», принадлежащих одной из воинских частей. Место атаки было выбрано очень профессионально. С одной стороны вверх поднималась отвесная стена, с другой — вниз уходила пропасть. Машины везли солдат срочной службы, уволившихся в запас. «Дембеля» ехали без оружия. На скале был оборудован наблюдательный пункт. Колонну ждали, как минимум, два дня. Группа насчитывала около десяти человек. Обе машины были подорваны из гранатомета, забросаны гранатами и обстреляны из стрелкового оружия. Из военных не уцелел никто. Боевики испарились, и, сколько потом вертушки ни прочесывали зеленку, найти их не удалось. Вечером в Назрани молоденькие солдатики заколачивали восемнадцать цинковых гробов в короба из неструганых досок. Восемнадцать матерей не дождались своих сыновей из армии.
Как-то Сергей заступил дежурным по этажу, на котором жили милиционеры. По коридору сломя голову и вытаращив глаза несся прапорщик из татарского отряда. Подбежав к Сергею, он попытался что-то сказать, но язык его прилип к нёбу. Прошептав несколько фраз на татарском, он с надеждой глядел на Сергея.
— А теперь можно то же самое, только по-русски, — сказал стоявший рядом Юрка Колесов.
— Там наш с ума сошел, — сказал прапорщик, которого звали Азат, и проглотил ком, — троих ребят на прицеле держит. Не знаю, что делать! Наши все на операции! Говорит: я граф, а вы мои крестные!
— Не крестные, а крепостные, — продолжал Колесов, он один не растерялся, — пошли к твоему графу!
Подойдя к помещению, в котором жили казанские милиционеры, ребята услышали крики: «Я граф Воронцов! Вы поняли, сволочи?!» — и «граф» щелкнул затвором.
— Короче, так, — Колесов смотрел на ошарашенных офицеров, — я говорю, вы молчите.
Юрка отстегнул кобуру, снял куртку камуфляжа, открыл дверь в комнату и громко сказал:
— Пропустите! Депеша для графа Воронцова из Петербурга!
Войдя в комнату, Юрка увидел троих побелевших от ужаса лежащих милиционеров. Их боевой товарищ расхаживал рядом, наступая им на головы и тыча в них стволом автомата. На шум он повернул голову в сторону Юрки и направил оружие на него.
— Ваше сиятельство, Вам указ от Ея императорского величества Лисавет Петровны из Петербурга, — сказал Юрка и отвесил реверанс.
Сумасшедший опустил оружие и внимательно смотрел на Колесова.
— Кто вы, сударь? — спросил он.
— Поручик лейб-гвардии Преображенского полка Ея императорского величества Варфоломеев. За сидение на Шипке пожалован матушкой Лисавет Петровной дворянством и наградным серебряным оружием. Ваше сиятельство, я загнал трех лошадей, чтобы сообщить вам великое известие. Указом Ея императорского величества вы произведены в действительные тайные советники и жалованы имением в Ранненбургском уезде Тамбовской губернии, — чесал, как по писаному, Юрка.
Сумасшедший, совсем обалдев и открыв рот, смотрел на Юрку. Тут последний наконец обратил внимание на три фигуры, которые лежали ничком и тоже, вытаращив глаза, смотрели на него. Два умалишенных в одной комнате — это перебор.
— А этих не стоит убивать, ваше сиятельство. Выпороть — это да! Но крепостных же можно продать или выменять на борзых собак, — сказал он, подойдя к «графу».
Юрка рывком отобрал у него автомат и кинул его в дальний угол.
Когда связывали и уводили сумасшедшего, он продолжал смотреть на Колесова долгим внимательным взглядом.
— Юр, ты откуда столько ахинеи знаешь? — спросил его Сергей.
— Готовился поступать на исторический, — и Колесов вытер холодный пот со лба, — неприятно, однако, стоять под заряженным стволом, хоть я и поручик. Вот что я тебе скажу, Серега.
А к сочинцам приехали в гости их земляки из СОБРа, которые стояли в Урус-Мартане.
— Парни, у вас ведь боеприпасы не считает никто. Вы бы поделились с нами. У нас гранат нет совсем, — обратился к ним маленький вертлявый капитан — омоновский тыловик.
— Да какие проблемы? — И собровцы выложили из своих разгрузок полтора десятка «эфок» и «эргэдэшек».
На следующий день в гостиницу нагрянула комиссия по проверке оружейных комнат из местного МВД. Как-никак гостиница-то в центре города. Вокруг люди ходят. Сочинский тыловик понял, что он попал. Он вскрыл пятнадцать банок с тушенкой, вытряхнул содержимое и, рассовав гранаты по банкам, вынес их в мусорный контейнер, который находился на заднем дворе. Когда он присел и вытер холодный пот, мимо него проходил липецкий офицер Игорь Базуев.
— Что случилось, братская печень? — Игорь присел рядом.
А надо заметить, что с чувством юмора у Игоря было все нормально. Выслушав своего сочинского коллегу, он заметил:
— Это ты хорошо придумал, насчет тушенки. Только я слышал: завтра вторая комиссия приедет из прокуратуры. Ты там, на банках, надеюсь, отпечатки пальцев не оставил? — И Игорек, поднявшись, ушел.
Поздно вечером наряд, охранявший внутренний двор гостиницы, услышал посторонний шум и сопение в мусорных контейнерах.
— Замахали эти кобели дикие! Каждую ночь мусор разбрасывают! — сказал один из омоновцев.
— Давай-ка я пальну туда разок, — отозвался другой.
— Ребята, не стреляйте! Я свой! — из контейнера вылез капитан, в его вещмешке лязгали консервные банки, он, вытирая пот, прошел мимо двух сержантов, которые, вытаращив глаза, смотрели на него. Такой картины они еще не видели.
За эту командировку отряд получил первые боевые выплаты. Все знали, что должны получить какие-то деньги, но до конца никто в это не верил. Девятьсот пятьдесят рублей в день — это реальные деньги, которые заслуживает человек, выполняющий боевые задачи и рискующий потерять голову каждый день. Низкий поклон за это нашему второму президенту.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
