ветра, поэтому разгон был короткий. Аэроплан оторвался от земли, начал набирать высоту. Спереди и сзади меня послышались испуганно-радостные крики. Первый полет запоминается на всю жизнь. Накренив малость аэроплан, чтобы повернуть в сторону государственной границы, которая здесь совсем рядом, заметил конный отряд. Они скакали к тому полю, откуда мы взлетели. Поняв, что опоздали, остановились. Несколько человек спешились и выстрелили из карабинов. К тому времени дистанция между нами была уже не меньше километра. Над Днестровским лиманом я расслабился. Западный берег был румынским, до него по-любому дотянем.
Примерно через час мы приземлились на аэродроме Кишинева, если так можно назвать поле, на котором пасут овец, деревянную вышку, на которую залезает только детвора, и деревянное строение, в котором днем, получая приличную зарплату, режутся в карты техник и моторист и кемарят румынский унтер-офицер и два рядовых: вдруг прилетит какой-нибудь военный борт⁈ Я заглушил двигатели, помог выбраться Стефани и ее дочке. Пацаны сами спрыгнули.
— Думала, не долетим! Я вспомнила все молитвы! — радостно улыбаясь, призналась моя бывшая содержанка. После чего обняла меня, поцеловала в щеку и сказала тихо на ухо: — Ты оба раза появился в моей жизни, когда у меня от отчаяния опускались руки.
— Теперь буду знать, ради кого я жил! — отшутился я.
Я посадил их на извозчика, с которым договорился заранее, что подъедет к приземлившемуся аэроплану, после чего полетел во второй раз. К тому времени ветер раздулся еще мощнее и тучи стали гуще и опустились ниже. Надо бы отменить полет, но я ведь пообещал.
На это раз повернул к намеченной точке прямо возле берега и начал снижаться до ста метров, чтобы сесть с первого захода. Разрушенные здания увидел сразу, а вот Алексея Суконкина не обнаружил. Предположил, что он прячется, сделал круг, второй. Уйти по собственному желанию он не мог, поэтому я предположил худшее и расширил зону поиска.
На конный отряд на дороге сперва не обратил внимания, но потом заметил между всадниками пешего, слишком похожего на моего свояка. Зашел на них сзади на бреющем. Рев двигателя и несущаяся на тебя машина кого угодно испугает, а уж лошадей и подавно. С перепуга отряд рассыпался, причем несколько лошадей помчались по полям без наездников. Я развернулся, сделал второй заход, отметив, что Алесей Суконкина нет на дороге, и распугав лошадей еще раз. Пикируя в третий, увидел свояка на поле, догонявшим лошадь без всадника. Отвернул, чтобы не испугать ее, шуганул всадников, которые направлялись в ту сторону, и двух пеших, стрелявших из карабинов.
Выйдя из пике, развернулся, собираясь сделать еще один заход, и увидел возле правых крыльев знакомые яркие вспышки трассеров. В верхнем появились отверстия. Я повернул голову и обнаружил позади и немного выше два истребителя-биплана «ньюпор-23» со стационарными пулеметами на верхнем крыле, чтобы не ставить стабилизатор для стрельбы через винт. Скорость сто шестьдесят пять, кажется, километров в час. Когда-то я решал, не приобрести ли такие же для кантона Женева, но у них были проблемы с верхними крыльями, норовящими разрушиться в полете. На их месте при неожиданной атаке сзади я бы завалил мой аэроплан с первого захода. Или пилоты неопытные, или у них другая цель. Ближний показал жестами, чтобы я летел в сторону Одессы вместе с ними, иначе мне покажут кузькину мать без трусов.
Я покивал: да-да, вот прямо сейчас! Они проскочили вперед, а я начал поворачивать в сторону Днестровского лимана. Оба истребителя развернулись, и один выпустил короткую очередь, которая прошла справа от меня, а второй, поравнявшись, опять показал жестами, чтобы я летел в сторону одесского аэродрома. Видимо, у них приказ захватить аэроплан. Когда они проскочили вперед, продолжил поворачивать вправо. Не тут-то было. Оба зашли сзади, сбавили скорость и начали бить по моему правому крылу короткими очередями. Один догнал и повторил неприличные жесты, а второй остался на хвосте. Я медленно повернул влево и полетел на юг, над морем. У истребителей запас топлива примерно на час летного времени, и они уже в воздухе, если вылетели из Одессы, минут пятнадцать.
Сперва по мне не стреляли, только жестами показывали, что надо взять еще влево. Я показывал в ответ, что не могу повернуть, что-то случилось. Дурачил их так минут десять. Потом они догнали и начали постреливать короткими очередями по правым крыльям, заставляя повернуть влево. Дырок становилось все больше, но продукт немецкого авиапрома пока держался. Понимая, что надолго крыльев не хватит, я опустился к волнам, покрытым белыми барашками, полетел на высоте метров пятнадцать-двадцать, кидая аэроплан то влево, то вправо. Теперь истребителям надо было атаковать меня сзади под очень острым углом и успевать вырулить, не врезаться в море. Рук-то всего две, так что либо метко стреляешь, либо своевременно маневрируешь. От большей части очередей я уклонился, но дырок в крыльях стало больше, и зачихал и вскоре сдох левый двигатель, хотя доставалось больше правому. Скорость стала ниже, маневренность хуже. По моим подсчетам истребителям уже надо было возвращаться на аэродром, Опомнились они, когда закончились патроны. До Одессы лететь дольше, чем им хватит топлива, поэтому повернули на восток, в сторону Тендровской косы. Чем хороши нынешние аэропланы, им для посадки хватит небольшого и более-менее ровного поля. Там разживутся топливом и вернутся на базу.
Я вздохнул облегченно и решил набрать высоту и лечь на курс норд-вест. Развернуться смог — и как бы завис на одном месте. Правый движок в одиночку еле выгребал против встречного, очень сильного ветра. С такой скоростью я не доберусь до румынского берега. На запад, при встречно-боковом ветре, полечу чуть быстрее, но в ту сторону суша намного дальше, тоже может не хватить топлива. Решил воспользоваться попутным ветром. Тендровская коса отпадала из-за шанса встретиться с моими врагами. Оставался Крым. Сяду там где-нибудь в лесу на горе или в степи у оврага, где спрячу аэроплан, и попробую по суше добраться до государственной границы. Одет я в тот самый скромный светло-серый костюм, в котором ездил в Одессу, так что выделяться не буду, и у меня с собой несколько серебряных рублей, золотые карманные часы, браунинг с двумя запасными обоймами и еще сагайдак с луком, колчаном и нычкой с золотыми червонцами, благодаря которым уж точно не умру с голоду.
Высоту аэроплан набирал тяжело, к тому же, небо плотно затянули низкие темные тучи, поэтому поднялся метров на четыреста, до нижнего края их, и полетел на юго-восток. По моим прикидкам слева вот-вот должен был показаться мыс Тарханкут, но его
