Гамида ханум показывала свой мандат, по которому Советская власть возвратила её имущество, но они считали себя единственной властью, которая выносит решения.
Нападки не ограничились Карабахом. Приблизительно через год, в издаваемой в Баку газете «Бакинский рабочий»[1040], была опубликована статья под названием «Бывшая благотворительница» в которой говорилось о том, что Гамида Джаваншир захватила кяхризы, принадлежавшие сельчанам, продаёт воду, и тому подобные измышления.
Гамида ханум посылала отчаянные письма Мирзе Джалилу, ведь у него были непосредственные контакты с самым высоким руководством Республики.
Приведу некоторые отрывки из переписки Мирзы Джаилила и Гамиды ханум, которые невозможно читать без щемящей горечи:
«1 февраля 1923 года.
Гамида! Получил твоё письмо ль 22 января 1923 года. Дети, узнав о бесконечных болезнях и больных в Кяхризли, за тебя сильно беспокоятся. Я дал им слово и снова напоминаю тебе: когда тебе от кяхризов и от кяхризцев станет совсем невмоготу, долго не рассуждай, брось всё и приезжай в Баку.
Даже если мельница не остановится раз и навсегда, рано или поздно мы должны разместиться в городе вместе с детьми и заняться ими. Сколько жизни отпустил мне Аллах, буду заниматься литературой. Если совсем одряхлею, знаю, с одной стороны нас не оставит без внимания огромное количество моих поклонников, с другой стороны, наши собственные дети придут нам на помощь, поэтому не думай что мы вечно должны жить за счёт этой мельницы, сада и огорода. Думаю и о том, что печатание моих произведений предоставит нашим детям широкие возможности. Если ты боишься холода, приезжай на праздник Новруз.
Одним словом, ты всегда должна знать, если однажды ты вернёшься к нам, твой приезд станет праздником для детей. А радость детей принесёт радость и мне…»
…когда через некоторое время Гамида-ханум приехала в Баку, она убедилась в том, что в доме живёт много разных людей, и ей буквально негде было приткнуться…
«22 марта 1923-го года.
Из Кяхризли.
Джалил! Не могу приехать и оставить здесь все дела. Оставаться же невозможно, невыносимо. Здесь несколько местных органов самоуправления. Каждое из них не признаёт решения другого. Они поднимают народ друг против друга. Если бы ты знал, какое столпотворение они создают! Целый год, как я перестала заниматься кяхризами. Всё кончилось тем, что кяхризы стали разрушаться. Вода стала убывать. Стремительно стали распространяться заразные болезни, сыпной тиф, и пр. Сельчане откровенно признали, что не могут пользоваться кяхризами, не способны. Добровольно и единодушно, с участием Исполкома и по настоянию общины они приняли решение вернуть кяхризы прежним владельцам… Можно сказать, что 2 месяца мы трудились не покладая рук, нашли средства, договорились с работниками, почистили разрушившиеся кяхризы, и в тот момент, когда мы почти закончили работу, явился руководитель Политического Бюро Ислам Гаджиев[1041] со своим сотрудником Мухтаром Аскеровым. Они решили срочно начать против меня следствие, они меня долго допрашивали, потом показали результаты следствия и заставили подписаться. Потом они сказали, что кяхризы следует возвратить кяхризцам. На мой вопрос: «что же делать? Остановить работы и отпустить работников?», они ответили, зачем же останавливать, продолжайте работу по очистке кяхризов, а расходы они оплатят. Потом сказали, что я могу идти.
Ты меня знаешь, и ты понимаешь, что мне пришлось пережить, в каком положении я оказалась! Здесь, вдалеке от центра, не знаю что мне делать, кому мне верить – инженеру Петрову[1042] или руководству Политического Бюро! Продолжать мне работу или приостановить её?!
Я должна завершить эту работу, в противном случае меня могут привлечь к ответственности. Что мне делать, как мне поступить, не знаю. Посоветуй! Ты поговори с Багировым[1043], с Агамалы оглу[1044], с Караевым[1045]. Пошли мне ответ телеграфом. И я, и бедный Алиш все свои сбережения потратили на кяхризы, мы основательно задолжали… Больше не могу писать. С нетерпением жду ответа. Гамида».
«26 июня 1923.
Дорогая Гамида! Получил от тебя только письмо от 10 июня (об аресте людей и о конфискации лошадей). Когда ты была ещё в Баку, я тебе советовал, не ездить в Карабах. Я тебя предупреждал, что тамошнее сложное положение тебя замучает. После твоего отъезда здесь было принято решение Центрального Комитета о конфискации земель всех прежних помещиков. Хотя я так и не понял, о каких землях идёт речь. Ведь ни у кого не осталось никаких земель. Я тебе говорил, что для того, чтобы избежать каких-либо провокаций постарайся быть подальше от всех дел по аренде земель, которыми занимается Земельный Отдел. Знай, какие бы культурные или просветительские цели не преследовал этот Отдел, решение будет не в твою пользу. Одним словом, настоятельно прошу тебя, окончательно переезжай сюда в Баку, У тебя здесь будет много работы по воспитанию наших детей. Ты сможешь помочь мне в моей работе. А если у тебя будет желание работать, найдём тебе работу.
На днях Агамалы оглу просил передать тебе, он может устроить тебя на любую работу, которую ты выберешь.
Об аресте людей, о лошадях и оружии, я поговорил с нужными людьми. Но, Гамида, если сказать правду, я устал обращаться по вопросам, связанным с селом. Не успеваю я закончить с одним делом, как в селе начинается новый скандал, поэтому я считаю, у нас остаётся только один выход окончательно поселиться в городе…»
«12 августа 1923-го года.
Дорогая Гамида!
Наконец, я получил два твоих письма и в посылке на имя Музаффара, в Шушу, посылаю вам, десять фунтов сахара, один фунт чая, кофе и три пары чулок. Купил недорогие чулки, ты же будешь одевать их там, в провинции.
…не будем спрашивать себя, а может быть гений прижимистым, даже в отношении любимой жены…
Посылаю тебе газету «Бакинский рабочий» и журнал «Молла Насреддин». Не знаю, получаешь ли ты их там. Одно время в Баку было очень жарко, однако сейчас стало чуть прохладнее… Я тебе не советовал ездить в Карабах. Теперь после того, как Карабах получил автономию, положение там ещё больше ухудшится. Ясно, что некоторое время там будут происходить различные диверсии. Некоторых людей несправедливо начнут мучить. Снова тебе советую, в конце августа вместе с детьми приезжай в Баку и здесь оставайся. Ты же видела как безвинного Джалала[1046], вместе с братом, целое лето продержали в тюрьме. Это было настоящее беззаконие. Однако никто никого не спросил, какой может быть вина человека, который всю жизнь проработал батраком. Я не вижу другого выхода, как быть подальше от Шушинского Политического Бюро, а ты будто нарочно стараешься быть рядом с
