свобода от страха, что в переводе на понятный всем язык означает такое основательное сокращение вооружений во всем мире, чтобы ни одно государство не было способно совершить акт физической агрессии против кого-либо из своих соседей, — повсюду в мире». Время и события доказали, что потребности человечества выходят далеко за пределы упомянутого перечня. Поэтому царство свобод пополнилось теми, которые провозгласила своим появлением на свет Всеобщая декларация прав человека 1948 г., разработанная группой экспертов под руководством супруги, на тот момент уже покойного президента США, Элеоноры Рузвельт (1884–1962). Этот документ столь существенно расширил сей перечень, что впоследствии стал ключевым для большинства конституций второй половины XX века.
Важнейшим параметром политической свободы была, есть и будет безопасность человека в государстве и от государства. Хотя ключевое предназначений государства — обеспечение безопасности гражданина, но как справедливо заметил председатель Верховного суда США Уоррен Бергер (1907–1995): «История свободы — история постоянного противостояния произволу государственной власти — «надевание уздечки свободы на непослушного коня»». Государство, однако, выступает не только в роли «непослушного», но, что, хуже всего, постоянного троянского коня по отношению к своему народу. Созданное с целью самосохранения и развития той или иной общности, государство в силу своей двойственной природы может в любой момент быть использовано для насилия против своих же граждан (подданных). Посему столь основополагающее значение в процессе государственного строительства приобретает принцип разделения властей, к рассмотрению сути которого мы вернемся ниже.
Ведя речь о безопасности народа, мы употребляем особое понятие — «национальная безопасность». Впервые в международный политический лексикон его ввёл 26-й президент США Теодор Рузвельт (1858–1919). Справедливости ради отметим, что, будучи дядей 32-го президента США Франклина Рузвельта, этот человек сумел сказать своё яркое слово в политической истории США не только тем, что благословил на политическое поприще своего знаменитого племянника.
Вопросам толкования понятия национальной безопасности в соотношении с правами человека посвящены Йоханнесбургские принципы 1995 г. В какой-то мере можно утверждать, что свобода и безопасность — это две стороны одной медали. Свобода заключается в безопасности от посягательств на достоинство человека. Или, по крайней мере, в твёрдой уверенности в такой безопасности. Там, где начинается безопасность, человек становится носителем свободы; там, где она заканчивается, человек становится рабом страха. По утверждению английского правоведа Иеремии Бентама, свобода в том аспекте, который составляет предмет конституционного права, «есть безопасность от несправедливостей со стороны правительственных лиц». Это качество возводит её в ранг важнейшего принципа конституционного права. Здесь, пожалуй, уместно даже утверждать, что потребность человека в безопасности от своего государства придала импульс развитию того института конституционного права, который призван был обеспечить свободу гражданина, народа. Разумеется, что власть предержащим сей демократический процесс был не по нраву, и многие из них весьма небезуспешно в прошлом, а некоторые и сейчас (особенно в странах восточной цивилизации) пытаются его приостановить, а по возможности и обратить вспять. Именно в этом процессе и следует искать корни фиктивности тех норм конституционного права, которые обеспечивают свободу человека. Ведь при конкуренции политики и прав человека приоритет, к сожалению, в подавляющем большинстве случаев оставался да и поныне остается за политикой.
Традиционное пренебрежительное отношение властей к свободе побуждало вольнодумцев всего мира отстаивать наиболее приемлемое её определение как свободы от принуждения со стороны государства, от всех видов тирании и деспотизма. Так, шотландский поэт Роберт Бернс (1759–1796) восклицал:
Свободе — привет и почёт.
Пускай бережет её разум.
А все тирании пусть дьявол возьмёт
Со всеми тиранами разом.
Внутренние и внешние границы политической свободы определяются требованием бережного отношения к внутреннему миру человека. Человеческое достоинство — предел каких-либо ограничений свободы при любых обстоятельствах и со стороны любой державы мира. Ведь основное предназначение политической свободы в государстве как раз и состоит в том, чтобы уберечь, оградить, прикрыть достоинство граждан от любых поползновений и посягательств со стороны грубой силы, в роли коей часто и бесцеремонно выступает именно публичная власть. В данном случае речь идёт о концепции так называемой «негативной свободы». Согласно её постулатам, свобода увеличивается до максимума сведением к минимуму вмешательства государства в частную, приватную жизнь человека, в мир его мыслей, чувств, личных дел и среды обитания. Государство на первых этапах формирования этой концепции неизменно рассматривалось в качестве главного врага свободы. К борьбе с этим врагом призывали лучшие умы человечества. Подобное понимание свободы как независимости от государственного принуждения и легло в основу правовой традиции англосаксонских народов. В поэтической форме эту традицию борьбы за свободу обессмертил английский поэт Джордж Байрон (1788–1824):
О вечный дух свободного ума!
Луч света в глубине темниц — свобода!
Всегда ты в сердце, рвущемся на волю.
Ты расправляешь крылья, ветром вея свежим,
Когда сыны твои в оковах, в вечном мраке,
А их страна кричит от боли.
Наиболее полное и последовательное воплощение эта традиция, как уже упоминалось выше, нашла в Конституции США. Согласно этому законодательному акту, функции государства ограничены соблюдением закона и сохранением правопорядка, обеспечением безопасности личности, а также её природной и социальной среды обитания. Отсюда и расхожее утверждение американских правоведов: политическая свобода есть не что иное,
