Он закрыл за собой врата преисподней и не собирался их больше никому открывать. Он будет жить в одиночестве и в одиночестве умрет.
Ранкстрайл увидел вдалеке довольно большой отряд воинов, направлявшийся с запада, и благословил королеву-ведьму за то, что она послала ему подкрепление. Это были его наемники, оставшиеся в Далигаре, а капитану как раз не хватало всадников для укрепления флангов своей армии. Теперь роль кавалерии в прямой атаке значительно возрастала.
Ранкстрайл не сразу понял, кто ими командует. Его сердце почти замерло от ужаса и тошнота подступила к горлу, когда он узнал во главе всадников Аврору.
С минуты на минуту ему доложат о ее прибытии.
На утро была назначена решающая схватка. Ему снова придется помнить о том, что Аврора, ее плоть и кровь, ее глаза, ее кожа и волосы находятся среди вооруженных до зубов орков.
Он недоумевал, как правительнице Далигара могло прийти в голову отправить хрупкую девушку прямо в сердце кровожадной битвы.
Ранкстрайл подумал о предстоящем сражении. Быть может, посреди боя кто-то сообщит ему, что командир лучников Далигара пал, что его тело было пронзено стрелами, что его кровь смешалась с водой рисовых полей или что его сердце остановилось, пораженное мечом противника. Может, кто-нибудь донесет ему, что враги отрубили командиру лучников Далигара голову и насадили ее на одно из своих копий. Или, может, кто-нибудь донесет ему, что юный командир лучников с длинными белокурыми волосами, оплетенными жемчугом и серебром, просто исчез в толпе орков, как остров, накрываемый волной во время прилива.
Ранкстрайл не смог бы этого вынести.
Будучи королем, он смог бы заставить Аврору подчиниться своим приказам, но уверенность его исчезла, как только он вспомнил, что она не принадлежала к армии Варила. В любом случае, его еще не провозгласили королем, и, хотя его избрание было ясно как день, на коронацию могли уйти дни или даже недели. У него не было никакой власти над Авророй. Он не был ее королем, не был ее командиром.
О чем она непременно напомнила бы ему, если бы он позволил себе об этом забыть.
Будь он ее мужем, он, вероятно, смог бы приказать ей не вести в атаку лучников на левом фланге, а заняться чем-нибудь другим. Конечно. Приказать заняться чем-нибудь другим, — например, обучением женщин Варила стрельбе из лука совместно с его сестрой Вспышкой. Городу, в котором все могут постоять за себя, судьба благоволит. Кто знает… может, во время следующей осады… умение стрелять из лука всегда может пригодиться. Война — вещь непредсказуемая, здесь предосторожность и выучка никогда не помешают.
И потом, есть же раненые! Аврора с другими женщинами могла бы организовать лечение раненых, всех раненых. Чем больше капитан об этом думал, тем более великолепной казалась ему эта идея.
Так можно не только держать Аврору подальше от вражеских стрел, но и помочь раненым. Всем раненым, подумал он снова.
Всем. Не только людям. Но и… противникам, пусть даже сама мысль об этом казалась ему безумной…
Как он только раньше об этом не подумал… Невероятно, но до сих пор никто никогда не думал об этом. Капитан отметил про себя, что какая бы то ни было идея, придя однажды в голову, начинает расти. Сначала она кажется сумасбродной, но вскоре уже не подвергается сомнению.
Он должен жениться на ней.
Аврора не сможет проигнорировать просьбу мужа покинуть поле боя и остаться за городскими стенами: нарушив волю того, за кого она вышла замуж, она обесчестит его и сделает всеобщим посмешищем, а на такое она никогда не пойдет, особенно если после этого бедному мужу нужно командовать армией.
Быть может, она согласится выйти за него. Может быть. Нужно только правильно сделать ей предложение.
Вооруженный отряд подъехал к городской стене. Ранкстрайл узнал лицо Авроры в свете факелов и увидел, как она направляется к узкой лестнице, ведущей на бастион. Он вспомнил, что именно он первым вложил ей в руку меч и научил обращаться с луком, и послал в собственный адрес все известные ему проклятия.
Оказавшись на верхней ступени, Аврора увидела его и улыбнулась. Ранкстрайл попытался вспомнить, когда именно влюбился в нее. Должно же было быть в его жизни время, когда он еще не был влюблен, но оно затерялось в его памяти. Наверное, он любил ее всегда, потому что она — это она, и именно ей он никогда бы не осмелился предложить основать новую династию, соединив свою кровь с его, испорченной. Именно потому, что это была она, капитан не мог допустить даже мысли о том, что Аврора окажется в руках орка, в этих огромных квадратных руках…
Он попытался что-то сказать, но его голос застрял где-то в непроницаемости ночи. Капитан еще раз взглянул на равнину, на бескрайние биваки орков с их бесчисленными кострами, и страх при мысли о том, что Аврора может оказаться среди этого ада, превысил боль от того, что он представил ее рядом с собой.
— Вы хотите стать моей женой? — резко спросил он и добавил: — Прямо сейчас.
И сразу же пожелал провалиться сквозь землю. Он сказал «женой»! Даже не «супругой»! Нужно было спросить, окажет ли она ему честь стать его супругой. Или честь взять его в мужья? То есть в супруги. Что-то в этом роде. И чья это была бы честь? Его или Авроры? Как же надо делать это проклятое предложение? Нужно было попросить ее оказать ему честь… Да, правильно. Но это его «прямо сейчас» точно все испортило! Так не говорят. Незамедлительно? Неотлагательно… нет, безотлагательно… Капитан попытался начать все сначала, но не успел.
— Да, хочу, мой господин, — ответила Аврора.
Ранкстрайл потерял дар речи.
— Да? — растерянно пробормотал он. — Правда? То есть это значит, что вы согласны?
Аврора молча посмотрела на него и кивнула.
— Да, господин, — подтвердила девушка, — именно это я и имела в виду.
— Прямо сейчас — значит немедленно, — Ранкстрайл почувствовал необходимость разъяснить ей свои слова. — Не откладывая.
Аврора пристально смотрела на него.
— Я знаю, что значит выражение «прямо сейчас», господин, — ответила она. — Я кричала эти слова вместе с вашими воинами, когда мы шли в атаку. Вы не помните?
Ранкстрайл снова проклял самого себя. Он должен был хотя бы прибавлять «госпожа», обращаясь к ней, хотя бы пытаться выглядеть не таким идиотом — но вечно он что-то ляпал!
Потом он оставил проклятия.
Она согласилась!
Она сказала «да».
Он вспомнил, как давно, еще ребенком, подстрелил свою первую цаплю. Дома уже дня два не ели, и он отправился в рисовые поля со своей пращой. Была безлунная ночь. Он выстрелил наугад, и в тот вечер у них было жаркое на ужин. Мама тогда была еще жива.
Потом ему на память пришла первая охота Авроры: ей это было совсем не по душе. У нее чуть не разорвалось сердце оттого, что она убила кролика.
