к моему немалому огорчению, пока что совсем не была заметна, мне не хотелось туго сдавливать живот. Пока Сай трудилась над завязками корсажа на спине, я придирчиво оглядела себя в зеркале, расправила драпировку на груди и складки на юбке, заставила Сай собрать волосы на макушке в замысловатый узел, а у затылка выложить локонами и рассыпать по плечам.
Мы почти успели с приготовлениями, когда ко мне постучалась с Лей и сказала, что женщина и дети вымыты и переодеты в чистую одежду.
Сай набросила на меня плащ — на случай внезапного дождя, который предвещал напитанный влагой воздух. Мою грудь распирало от смешения чувств. В голове все еще витали обрывки письма от Мари и ее восторг от предстоящей свадьбы с любимым. Вместе с тем я предвкушала, как увижу радость в глазах Жало, когда он увидит свою семью. А уж когда я представляла, как отреагирует Джай, увидев меня в новом платье…
Едва за нами заперли калитку в частоколе, на тренировочной площадке прекратилось всякое движение, и десятки пар внимательных глаз уставились на нас.
— Позови сюда Жало, — велела я аркебузиру. — И не смей заковывать его в цепи.
— Но, госпожа, я не могу ослушаться приказа господина сенатора… — переступил с ноги на ногу нахмурившийся аркебузир.
— Я отойду на сотню шагов, — отмахнулась я, от обуревавших меня чувств не в состоянии даже рассердиться как следует. — Эта женщина — его жена, и никто не должен мешать их встрече.
Я наблюдала за тем, как Изен растерянно вглядывается в толпу полуобнаженных мужчин, сгрудившихся на площадке. За тем, как аркебузир кивком головы велел Жало выйти из круга. За тем, как на лице Жало отображается сначала непонимание, потом смутная надежда, а затем и неприкрытое счастье.
— Изен! — воскликнул он, узнав свою женщину, и побежал ей навстречу, не обращая внимания на окрики аркебузира, пыхтевшего за его спиной. — Изен! Моя Изен!
Я позволила Лей и Сай увести себя в сторону, под бесполезную нынче сень навеса. Жаль, что я не могла слышать порывистых слов, которыми обменивались воссоединившиеся супруги. Однако я видела, как Жало подхватил свою жену на руки, уткнувшись лицом ей в живот, как сгреб ручищами обоих детей, прижимая их к себе и целуя, как подкидывал их по очереди в воздух. Я слышала звонкий детский смех и видела мокрые дорожки на загорелом лице горца.
Вздох умиления вырвался одновременно со вздохами моих служанок. Засмеявшись, я невольно повернула голову в сторону песчаного круга и встретилась глазами с Джаем.
— Эта женщина и дети теперь будут жить в поместье, госпожа? — спросила Лей.
— Не знаю, — пожала я плечами. — Было бы жестоко их разлучать, ведь они только встретились. Нельзя ли оставить их здесь? Пусть бы они жили прямо в бараке Жало.
— Здесь? — Лей с сомнением обвела взглядом тренировочный городок. — Но безопасно ли это будет для нее и… детей?
— О чем ты? — я непонимающе уставилась на нее. — Ведь ты же приходишь сюда к Хаб-Арифу.
Невовремя спохватившись, я покосилась на Сай, но, судя по отпечатку печали и отстраненности на ее милом личике, мыслями она была сейчас совсем далеко.
— Да, но… со мной все-таки Хаб-Ариф.
— И с Изен будет Жало, а он не менее грозный мужчина. Да и что вообще может случиться?
Лей с нечитаемым выражением лица посмотрела на меня, но смолчала. Однако я видела, что какая-то мысль все-таки ее тревожила.
— Ну да ладно. Сай, распорядись на кухне, чтобы для Изен и ее детей принесли еды — прямо сюда. А ты Лей, не хочешь перемолвиться парой слов с Хаб-Арифом? — я поднялась, нарочито неторопливо расправляя складки на юбке. — Мне надо пообщаться с Джаем. Вели стражнику, чтобы привел его в контору.
====== Глава 40. Своеволие ======
Комментарий к Глава 40. Своеволие глава пока не бечена
Меня вталкивают в контору привычным тычком аркебузы между лопаток. Звенят цепи, я едва удерживаюсь на ногах — злобный сторожевой пес не упускает в любом движении выказать презрение ко мне.
Вель стоит у окна, с интересом разглядывая унылую стену частокола за ним и кусочек нахмуренного неба. Когда дверь за спиной захлопывается, она поворачивается ко мне лицом и опирается ладонями о деревянный подоконник, словно бы невзначай демонстрируя обнаженные плечи.
Давно я не видел ее такой. Обычно она предпочитает закрываться наглухо в своих целомудренных платьях, но теперь… что-то в ней изменилось, а я не могу разгадать, что. Платье, безусловно, откровенное, но разве в нем дело? Изгиб шеи, поворот головы, легкая улыбка, блуждающая на бледно-розовых губах… или эта странная поволока во взгляде?
— Здравствуй, Вель, — выдавливаю из себя. — Ты…
— Что? — намек на улыбку стал чуть заметней.
— Очень красива сегодня.
— Только сегодня? — кокетливо склоняет голову.
Понимаю, что пойман в ловушку: не силен я подыгрывать женским провокациям. Легкая досада на себя путает разум, но стараюсь исправить оплошность.
— Нет. Ты красива всегда. Но сегодня особенно. Кажется, я прежде не видел этого платья.
— Нравится? — она с некоторой ленцой отходит от окна и, едва заметно покачивая бедрами, неторопливо приближается.
— Да, — чувствуя, как пересыхает в глотке, признаюсь я.
Вспыхивает надежда, что сейчас она подойдет совсем близко, обнимет и поцелует, и я невольно облизываю пересохшие в предвкушении губы… но она, не останавливаясь, проходит мимо, чуть задевая меня плечом. По ноге скользит тяжелая ткань бархатной юбки, меня обдает легким ароматом духов. Слегка оборачиваюсь в недоумении, но застываю с приоткрытым ртом: Вель осторожно, почти бесшумно опускает засов на двери.
Жар вспыхивает в груди и тугими щупальцами сползает вниз, к бедрам. Колени охватывает приятная дрожь: ведь не зря же она закрывает нас изнутри? Значит, сегодня меня ждет кое-что особенное?
Не в силах сдержаться, подхожу ближе, касаюсь грудью ее плеч и уже жалею, что ко встрече с ней не только наспех вымылся, но и оделся. Как давно я не ощущал прикосновение ее обнаженной кожи к своей… Склоняю голову и касаюсь губами виска с легкими завитками волос, линии скулы, щеки…
— Вель…
Обернувшись, она с улыбкой ускользает. Уже почти ощутив на губах вкус поцелуя, я вдруг остаюсь ни с чем.
Смотрит невинно и безмятежно, а у меня внутри бурлят неутоленное желание и досада.
— Что не так? — цежу сквозь зубы.
— О чем ты? — с наигранным удивлением приподнимает брови.
— За что ты наказываешь меня?
— Наказываю? — брови с невинным изгибом взлетают выше, и она отступает еще на шаг. — Я и не думала.
— Тогда почему не даешь себя поцеловать? Сколько еще
