тюлень. Я накинул на нее свою куртку. В кошельке было сорок золотых сиклей & серебряное Небесное Древо с драгоценными камнями вместо плодов.
[Два часа спустя]
Что-то не так с маленьким народом. Сегодня днем лорд Талаг & двое островитян вернулись в очередной раз, &, как обычно, там собралась толпа икшелей, ожидающих отлета. Но когда ласточки спустились, Талаг внезапно начал выкрикивать приказы. Конечно, мы не могли расслышать слов — все это было на языке икшель, — &, осмелюсь предположить, местные тоже не до конца их понимали. Но его собственный клан знал. По первому слову Талага они бросились врассыпную & в считанные секунды скрылись внизу.
Талаг заставил птиц спикировать вниз, но на этот раз его жесты были другими, более беспорядочными, & стая в замешательстве заметалась. Островитяне внезапно пришли в ярость, стали кричать & угрожать; один даже замахнулся ножом. Талаг, казалось, запротестовал, но ничего не мог поделать. Через мгновение он снова собрал стаю, & все трое полетели обратно через залив.
Стоявший рядом со мной сержант Хаддисмал повернулся & бросил на меня обвиняющий взгляд.
— Ну, & чего твои маленькие любимцы не поделили сейчас?
— Талаг мне не друг & никогда не был, — отрезал я. — Но, похоже, в Стат-Балфире все идет не так, как он планировал.
— Ох-хо, — сказал Хаддисмал. — И откуда ты знаешь это?
— По этой сцене, конечно. По его треклятому лицу.
— Ты не можешь ничего прочесть на лице ползуна. И что это за план, о котором ты говоришь?
— Я не говорю ни о каком плане! Я имею в виду, что они ссорятся или, по крайней мере, спорят. Так что, возможно, эти островитяне не приветствовали своих братьев с распростертыми объятиями.
Хаддисмал хрустнул костяшками своих огромных ладоней:
— Если они дерутся, пусть дерутся дальше. Пусть потечет кровь! Я бы наступил на них, одного за другим, если бы мог.
— Черт возьми, жестяная рубашка, они не все одинаковые! Талаг сумасшедший, & его сын дурак, но леди Дри была...
— Мерзостью!
Я подпрыгнул на фут в воздух. Это был Сандор Отт. Змей подкрался ко мне сзади.
— Что происходит? — прошипел он. — Какое сообщение Талаг только что передал своему клану?
— Откуда мне знать? У меня, что, уши ползунов?
— Расскажи нам об их плане, Фиффенгурт.
При этих словах мое самообладание просто лопнуло, & я возвел глаза к небу:
— Я НЕ ЗНАЮ ИХ ПЛАНА. Я ДАЖЕ НЕ ЗНАЮ, ЕСТЬ ЛИ У НИХ КАКОЙ-НИБУДЬ ПЛАН. Я ИНФОРМИРОВАН НЕ ЛУЧШЕ ТЕБЯ, ТЫ, СТАРЫЙ...
Его рука метнулась, как молния. Я почувствовал острую боль под своим здоровым глазом & отпрянул. Он вытащил свой белый нож & с точностью хирурга разрезал меня достаточно глубоко, чтобы пустить кровь.
— Если я узнаю, что ты снова вступил в сговор с ползунами, я убью тебя & зарежу эту шлюху Марилу, как свинью. Не воображай, что моя угроза так же пуста, как угроза чародея. Это будет сделано.
Суббота, 7 фуинара 942.
Весь день в Стат-Балфире царит жуткая тишина. Затем, в сумерках, человек на фок-мачте сообщает, что слышал странное эхо: может быть, звук трубы, а может быть, рев какого-то лесного зверя. Собственные звериные инстинкты Отта, несомненно, срабатывают, потому что он убеждает Роуза выкатить пушки & наполнить палубу турахами. Бьют барабаны, офицеры кричат; матросы & смолбои в ужасе бегут на свои посты.
И ничего не происходит. Ночь становится темной & холодной. Проходят часы, артиллерийские расчеты сонно сидят у своих орудий. Роуз расхаживает, от носа до кормы. Я тоже стою на палубе & жду не знаю чего.
Это происходит в шесть склянок, в три часа благословенного утра Рина. Но это не то нападение, которого мы боимся. Нет, это снова всего лишь ласточки, пикирующие вниз за другой группой икшелей. На этот раз исход начинается на квартердеке, а не на полубаке. Все бегут туда, кто знает почему. Я слышу рев солдат, бегущих впереди.
Я на полпути к носу, но бросаюсь бежать. Я вижу Отта далеко впереди.
— Живыми! — кричит он. — Брать их живыми! Ловите их, хватайте их, вы, толстозадые собаки!
Я подбегаю ближе & вижу, что Талаг прилетел с берега без своих сопровождающих & с гораздо бо́льшей стаей птиц. На квартердеке стоят сотни икшелей & ждут возможности прыгнуть к ним в лапы. Они серьезны & мрачны. Здесь нет ощущения победы. Все до единого мужчины & женщины вооружены до зубов.
Турахи держат сети. Кто-то — Отт, Роуз? — приказал им предотвратить этот исход, иначе у нас не останется заложников, &, значит, карт на руках. Но икшели в основном ускользнули от нас сквозь пальцы. Может быть, дюжину поймали или раздавили,[15] но основная часть клана течет прямо по поручням & такелажу, как капли масла, волшебным образом поднимающиеся в небо, & настойчивые ласточки подхватывают их & уносятся через залив, а Талаг кружит вокруг, подгоняя их криками.
Прежде чем они исчезают, я успеваю мельком увидеть его лицо. На мгновение мне кажется, что он изуродован: что-то (ухо, глаз?) оторвано. Потом я понимаю, что физически ничего изменилось. Но его уверенность в себе пошатнулась, уверенность в своем предназначении. И это в тысячу раз более жестоко для лорда Талага, этого колосса гордости. Он все еще сражается, все еще яростно ведет куда-то свой народ, но причина, стоящая за этим, исчезла.
Понедельник, 9 фуинара 942.
Прибежала Марила. Зеленая Дверь появилась на спасательной палубе, & мнение Фелтрупа изменить невозможно. Мы должны немедленно встретиться там, чтобы заключить сделку с существом из Ям.
Глава 25. БЕГСТВО НА «
ОБЕЩАНИИ
»
25 халара 942
Фигурой на носу была белая лошадь, чья развевающаяся грива спадала изящными завитками вдоль носа. Таша сидела под ней на маленькой платформе, расположенной перед килем. Рассветный свет падал ей на лицо, соль щипала глаза. Перед ней расстилались бесчисленные островки, капли воска на бескрайнем синем полотне океана. Таша бормотала песню, которая пришла к ней во сне. Лехеда мори че гатри гель, лехеда мори ару. Меланхоличная песня, подумала она. Песня прощания.
«Обещание» было быстрым и изящным трехмачтовым судном. Как и селки, построившие его, оно каким-то образом передавала присутствие другого мира или, возможно, версии этого мира, управляемого слегка отличающимися законами. В нем чувствовалась спокойствие, даже когда оно поднималось и опускалось
