своего сочинения Гален вынес фрагмент одного из афоризмов Гиппократа, согласно которому растущие тела обладают большим врожденным теплом. Если понимать это тепло как энергию, обеспечивающую процессы жизнедеятельности, то очевидно, что дети обладают ею в наибольшей степени. Об этом ясно свидетельствуют процессы роста, идущие очень быстро по сравнению с биологическим временем взрослого человека: тело ребенка растет, меняется, используя для этого большое количество «строительного материала» в виде первоэлементов, потребляемых с пищей. По-видимому, Лик обозначил свое отношение к теплу как энергии, постоянно существующей в теле человека при жизни, разграничив объяснения процесса роста и вопрос о колебаниях уровня внутреннего тепла. Более того, рискну предположить, что Лик мог отнести вторую тему к обсуждениям, не имеющим практического смысла, — все и так ясно: ребенок растет, взрослый стареет, старик угасает, внутреннее тепло затухает. Этот подход вызвал резкую реакцию со стороны Галена: он требует рассматривать качественные характеристики внутреннего тепла. Одно тепло от другого может отличаться тем, что оно больше, теплее (т. е. интенсивнее) и дает более сильный жар, — таково мнение Галена. Под «больше» он подразумевает значение тепла как внутренней энергии, которая «всегда стремится перейти в более просторное место», — подобно сообщающимся сосудам, «большее тепло также всегда будет соединяться с меньшим». Гален также имеет в виду другую оценку тепла, простую и качественную — речь идет о более высокой или низкой температуре тела. Третья характеристика в большей степени касается обеспечения внутренним теплом его функционального предназначения — физиологических процессов: «Поскольку очень многие действия совершаются благодаря теплу, сказанное можно проиллюстрировать следующим образом. Как известно, чему-то тепло помогает распространяться, что-то — объединяет, а многое даже меняет. В наших телах оно, можно сказать, действует поочередно: сначала переваривает пищу в желудке, потом в кишках, а затем разносит результаты переработки по всему телу. При этом все лишнее выходит наружу, а переработанной пищей тепло снабжает наше тело ради его питания и роста. Следовательно, наиболее сильным будет то тепло, которое может лучше проявить себя в этом. Оно, возможно, даже будет не слишком высоким по своему качеству или большим по своему количеству. Ведь зачастую как раз крайне малое по своему количеству и низкое по температуре тепло оказывается наиболее эффективным. Я ведь уже говорил прежде, что в обеспечении внутренней деятельности организма наиболее сильным оказывается не самое интенсивное тепло, но наиболее соразмерное своим задачам. А вот при сильном увеличении температуры оно порой даже наносит вред организму» (6, 229–230 К).
Могу следующим образом представить себе реакцию Лика на вышесказанное: «Да, уважаемый Гален, ты прав, внутреннее тепло обеспечивает работу частей тела, на то оно и тепло. Но более высокая или низкая температура, как и многое, о чем ты говоришь, — это не о здоровье, а о болезни, поэтому тепло как функцию надо обсуждать отдельно. Проявления количественных колебаний тепла в здоровье и болезни — совершенно другой вопрос».
Если бы Лик отвечал примерно так, то Гален мог бы услышать в свой адрес упрек в смешении понятий, т. е. в общефилософской безграмотности. Упрек неприятный, а для Галена с его общеметодологическими дискуссиями с многочисленными оппонентами убийственный.
Это и объясняет полемический задор Галена, особенно ход его рассуждений в завершающей части текста. Он пытается уличить Лика в попытке опровергнуть идеи Гиппократа, но проговаривается: «Лик тоже считает, что Гиппократ ошибается, если его утверждение о наличии у растущих тел наибольшего тепла указывает на большее количество вещества, поскольку всем очевидно, что масса тела у младенцев меньше, чем у всех остальных. Если же Гиппократ имеет в виду значение температуры, то и это, по мнению Лика, противоречит наблюдаемым явлениям. Наконец, если Гиппократ имеет в виду наличие у тепла наиболее сильной функции, Лик признает это утверждение верным, но замечает, что само определение Гиппократ все равно использует неверно, ведь следует говорить, что тепло у растущих тел не больше, а сильнее с точки зрения своей функции» (6, 234 К).
Лика, судя по всему, действительно волнует только выраженность функции вещества: он, как и Гален, сторонник телеологического принципа. Например, утверждение Лика, что «именно человек обладает самым большим в мире мозгом», надо рассматривать как оценку функциональности по отношению к размеру тела — это признает сам Гален. В противном случае самым умным животным в мире был бы слон — его мозг весит больше. Гален также соглашается с тем, что Лик, вслед за Гиппократом, использует термин «врожденное тепло», признавая это свойство.
Великий римский врач пытается доказать, что наибольшим количеством внутреннего тепла обладает плод во время внутриутробного периода, поскольку за очень короткий срок он формируется и растет наиболее интенсивно: «Почему же я с такой уверенностью говорю про столь ранний период развития плода? Достаточно вспомнить описание Гиппократом вида шестидневного плода, чтобы полностью убедиться, что в нем присутствует эта изначальная субстанция. И это теплое врожденное вещество можно наблюдать в теле зародыша еще до формирования всех костей, вен, артерий, хрящей или сухожилий. Ведь изначально нежная и неразвитая плоть имеет сходство со сгустком крови, который потом сменяется первоначальным обликом зародыша, а в нем, согласно описанию Гиппократа, есть нечто похожее на кровянистые сгустки, к тому же, в силу наличия семенного вещества, присутствует и белый цвет. И лишь позднее, благодаря дальнейшим изменениям, которые будут происходить постоянно, в зародыше начнет появляться некое очертание костей, хрящей, сухожилий, мышц, артерий и вен.
Как раз в это время в зародышах всегда крайне много врожденного тепла, и оно будет только увеличиваться по мере развития плода. Но в то же время тепло, некогда возникшее из соединения крови и спермы, будет постепенно исчезать. При этом в организме появятся многие и разнообразные новые органы. Немыслимо ведь, чтобы что-нибудь из перечисленного оказалось для кого-нибудь врожденным. И даже если бы в мире удалось обнаружить некое существо, целиком состоящее из костей или сухожилий, врожденное тепло совершенно точно было бы в нем уничтожено» (7, 236–237 К).
В аргументации Галена содержится одна фундаментальная ошибка: он рассматривает организм растущего плода как существующий сам по себе. Однако историк должен быть очень осторожен с такими словами, как «ошибка» или «заблуждение», по отношению к врачам предшествующих эпох: они имели все основания представлять те или иные анатомо-физиологические процессы иначе, чем современные специалисты. Однако бывают случаи, когда определенное суждение знаменитого врача прошлого опровергалось в рамках его собственного типа рациональности, вступая в противоречие с им же сформулированными принципами.
В данном случае Гален именно ошибается, отказываясь рассматривать организм плода во взаимосвязи с организмом материи. Другой классик античной медицины, Соран Эфесский, исходил из четкого понимания этой взаимосвязи
