подставки для гроба. Красс нес одну из них, Сокинз другую.
Путь их пролегал мимо «Крикетистов», и местечко это выглядело так уютно, что они решили сделать остановку и выпить − только для того, чтобы не простудиться, а поскольку было неудобно вносить в помещение гроб, они поставили его у кирпичной стены рядом с дверью. Красс заметил со смехом, что вряд ли его кто-нибудь украдет. Хозяин обслужил их, и как раз в тот миг, когда приятели допивали по второй полпинте, снаружи раздался грохот. Красс и Сокинз выскочили и увидели, что гроб лежит на тротуаре, а черная материя, в которую он был завернут, валяется на грязной мостовой. Как сумели, они отчистили ее от грязи, снова обернули ею гроб и направились к моргу, где их ожидал уже Хантер, занятый серьезным разговором со смотрителем морга. В помещении горела электрическая лампочка, и, когда Красс и Сокинз вошли внутрь, они увидели, что мраморная скамейка пуста.
Трупа не было.
− Сегодня днем явился Хватэм с ручной тележкой и с гробом, − пояснил смотритель, − меня не было в это время, а хозяйка моя решила, что все в порядке, и дала ему ключ от морга.
Красс и Хантер тупо уставились друг на друга.
− Вот так номер! − выдавил из себя Красс, как только обрел дар речи.
− Я думал, ты обо всем договорился со старухой, − сказал Хантер.
− И я так думал, − отозвался Красс. − Я был у нее в пятницу и сказал ей, чтобы она предоставила мне заниматься всеми этими делами, и она согласилась. Я ей сказал: Филпот, мол, просил меня, если с ним что-нибудь случится, взять все дела на себя, потому как я его лучший друг. А еще я ей сказал, что мы сделаем все как можно дешевле.
− Сдается мне, ты что-то все-таки напутал, − мрачно сказал Нимрод, − самому мне надо было идти к старухе. Боюсь, что ты все дело провалил, − добавил он, чуть не плача. − Вечно одна и та же история; если не займусь делом сам, ничего не получается.
Наступило неловкое молчание. Красс думал, что, наоборот, запорол-то все сам Хантер, который не взял документ у следователя после суда присяжных, но спорить с ним побоялся.
На улице по-прежнему лил дождь, ветер заносил дождевые капли в помещение морга, и от этого воздух там был еще холоднее и сырее, чем обычно. Пустой гроб возвышался у одной из стен, на мраморной лавке виднелись следы крови; смотритель не успел ее вымыть после того, как унесли тело.
− Понял, как это было проделано, − сказал наконец Красс. − Один из членов страховой компании работает на Хватэма, вот он-то дал разрешение, а, между прочим, никакого права не имел.
− Имел право или не имел, а дело они провернули, − ответил Скряга, − так что тащите-ка вы ящик назад в мастерскую.
Получив такой приказ, Красс и Сокинз возвратились в мастерскую, где к ним вскоре присоединился Скряга.
− Я обдумал это дело, пока шел, − сообщил он, − и решил, что не позволю, чтобы Хватэм положил меня на обе лопатки. Грузите-ка подставки и гроб на ручную тележку, мы повезем их в дом к Филпоту.
Скряга шагал по тротуару, Красс и Сокинз толкали тележку по мостовой; около половины десятого они добрались до улицы в Уиндли, где жил Филпот. Они остановились у противоположного тротуара, в темноте, неподалеку от дома.
− Я думаю, мы вот как сделаем, − сказал Скряга, − я и Сокинз подождем здесь, а ты зайдешь в дом и выяснишь, как там обстоят дела. Это ведь ты договаривался с хозяйкой. Гроб туда пока что незачем тащить, мы-де не знаем, может, там нет трупа. Хватэм мог забрать его к себе домой.
− Да, пожалуй, что так будет лучше, − согласился Красс после раздумья.
В соответствии с этим решением Скряга и Сокинз нашли себе убежище в подъезде пустующего дома, оставив на обочине тележку, а Красс пересек улицу и постучал в дверь. Они видели, как дверь открыла пожилая женщина со свечой в руке. Красс вошел, и дверь закрылась. Через четверть часа Красс вышел из дому, оставив дверь приоткрытой, и подошел к сообщникам. Когда он приблизился, они увидели у него в руках лист бумаги.
− Все в порядке, − проговорил он хриплым шепотом, − я достал документ.
Скряга радостно схватил бумагу и принялся ее изучать при свете спички, зажженной Крассом. Это действительно был тот самый документ. Хантер со вздохом облегчения спрятал его в бумажник и положил во внутренний карман пальто, а Красс тем временем рассказывал о своей экспедиции.
Выяснилось, что один из членов страховой компании и Хватэм заявились к старухе и, запугав ее, вытянули из нее разрешение на похороны. И они же подговорили ее забрать у следователя документ, а сами из осторожности не пошли на следствие, чтобы не возбудить подозрений у Хантера или Красса.
− Когда они сегодня днем привезли тело домой, − продолжал Красс, − Хватэм пытался выманить у нее документ, но она малость подумала и испугалась − ведь она же договорилась со мной − и сказала Хватэму, что сперва хочет со мной повидаться. А документ она, дескать, отдаст в четверг − на этот день Хватэм назначил похороны.
− Он обнаружит, что опоздал на денек, − сказал Скряга с гнусной ухмылкой. − Мы обстряпаем все дело в среду.
− Сначала она и мне не хотела давать документ, − закончил Красс свое повествование, − но я сказал ей, что мы ее защитим, если старый Хватэм будет заставлять ее платить за второй гроб.
− Не думаю, что он станет поднимать шум, − сказал Хантер. − Вряд ли. Он не захочет, чтобы все узнали, как он тут шуровал.
Красс и Сокинз перетащили тележку на другую сторону улицы, взяли гроб и, предводительствуемые Скрягой, внесли его в дом.
Старуха ожидала их у дверей со свечкой в руке.
− Как я буду рада, когда все это кончится, − говорила она, провожая их по узкой лесенке наверх. Следом за ней шел Хантер, с подставками в руках, а позади тащили гроб Красс и Сокинз. − Я буду ужасно рада, потому что мне уже осточертело открывать дверь гробовщикам. Был бы хоть один, но с пятницы их здесь целая дюжина перебывала, все норовят договориться о похоронах, я уже не говорю о счетах,
