Появляется чернобородый.
Чернобородый. Ну, моя крошка, решили?
Графиня. Как видите.
Чернобородый. И что же вы выбрали!
Графиня. Это нетрудно понять, раз я нахожусь рядом с вами.
Чернобородый! (целует ее). Идемте. Я приказал убрать каюту на совесть – слава богу, у нас есть, чем. Плавание протекает спокойно, и никто не помешает нам в ближайшие часы.
Графиня. Обождите. Все же совесть моя неспокойна. Ведь я была уже как бы женой адмирала. А при живом муже…
Чернобородый. Только-то? Вы овдовеете в два счета!
Он увлекает ее к носу корабля. Графиня бросает прощальный взгляд на дверь салона, за которой скрылся Колумб.
Графиня. Прощайте, дон Кристобаль. Что делать – за мертвых предков даже антиквары дают так мало…
На опустевшей палубе появляется Колумб.
Колумб. Амелия! Графиня!.. Я безумец. Я проявил малодушие и оскорбил ее. А если она права? Надо убедиться самому, и если это так, то я… то я извинюсь перед ней!
Он спускается в люк. Со стороны носа входят два моряка.
1-й Матрос. Капитан приказал выкинуть его акулам.
2-й Матрос. Давно пора. Все равно толку от него было немного – он только ел да скреб пером по бумаге.
1-й Матрос. А что проку? Сколько ни пиши, все равно сытым не станешь. Ну, пошли.
2-й Матрос. Постучать, что ли?
1-й Матрос. Постучишь ему по башке, если понадобится.
2-й Матрос. Я его долбану гандшпугом по черепу, а потом привяжу ему на шею и пущу поплавать.
1-й Матрос. Решено.
Рывком распахивают дверь и скрываются в салоне. Из трюма показывается Колумб.
Колумб. Она права! Мы просто грабители. Я должен немедленно извиниться перед Амелией и что-то предпринять. Я убью его! (Направляется к носу корабля, потом останавливается). Если бы я мог еще… я написал бы сонет и в нем молил о прощении. А сейчас… Женщины любят драгоценности, и, может быть, не менее стихов. Я возмещу потом…
Снова ныряет в трюм. Оба матроса выходят из салона и останавливаются в недоумении.
1-й Матрос. Куда же это он девался? Пронюхал, что ли, что мы собираемся потолковать с ним по душам?
2-й Матрос. Брось, ему этого в жизнь не догадаться бы. Он не из таких, ему надо, чтобы кто-нибудь насадил наживку, да поплевал на нее, да закинул удочку, да поймал рыбку, да изжарил – тогда он, пожалуй, съест ее, если только не подавится косточкой. Нет, я так понимаю, что он ни о чем не догадался.
1-й Матрос. Смекаешь ты правильно, только куда он запрятался?
2-й Матрос. Да в воду. Я так понимаю, что он, не дождавшись нас, сам кинулся за борт, чтобы избавить нас от лишней работы.
1-й Матрос. Вот еще! С чего бы это он прыгнул?
2-й Матрос. А тебе и невдомек! Наш капитан как-никак отбил у него бабу. Видел, как он буксировал ее в каюту?
1-й Матрос. Не слепой.
2-й Матрос. Вот он и утопился, чтобы не держать им свечку.
1-й Матрос. И молодец. Я боялся, что он станет вопить и хватать за ноги. А он распорядился сам в лучшем виде.
2-й Матрос. Только капитану скажем, что сделали все честь честью. А то не знаешь, что ему в голову взбредет.
Входят чернобородый и графиня.
Чернобородый. Ну, что копаетесь? Дела всего на минуту.
2-й Матрос. Все в порядке, капитан. Ушел на дно, как якорь, даже не булькнул.
Чернобородый. Сопротивлялся?
2-й Матрос. Куда ему. Он даже не понял, что с ним творится.
Графиня. Бедный Кристобаль… Сказал он что-нибудь перед смертью?
1-й Матрос. Да вроде бы говорил, а может, и нет.
2-й Матрос. Как же, сказал. Так уж полагается.
Графиня. Что, что он сказал?
2-й Матрос (вдохновенно). Сказал… сказал, значит, что свою долю добычи завещает нам. За то, что мы с ним обошлись ласково.
Чернобородый. Еще чего! Все, что ему причиталось, он получил. Ладно, подите, скажите там, чтобы вам налили по-адмиральски.
Матросы поспешно уходят.
Ну вот, вы овдовели, и каюта освободилась. Теперь ничто не сможет помешать нам.
Графиня. Бедный Кристо… Господь да простит меня.
Чернобородый. Ничего, монах потом даст нам отпущение.
Графиня. Потом? Нет, мой милый, на это я не согласна.
Чернобородый. Тысяча дьяволов! Что еще за выдумки?
Графиня. Раз на корабле есть капеллан, пусть он и обвенчает нас. Иначе вы ничего не добьетесь.
Чернобородый. А с поэтом вы обошлись без капеллана?
Графиня. Это привилегия поэтов, а не богачей.
Чернобородый. Тысяча чертей! (Кричит.) Эй, сеньор капеллан! Ваше преподобие! Ваше преосвященство! Ваша святость!
Показывается монах.
Что это вас не докричишься, десять тысяч чертей и пробоина под ватерлинией!
Монах. Служил заупокойную по усопшем рабе божием Кристобале. Раз уж вы решили отправить его на тот свет, то надо сделать это по всем правилам. Весь экипаж рыдал…
Чернобородый. Разве что потому, что вы провели сбор в пользу церкви. Ну, хватит разговоров, ваше преподобие. Окрути нас, да побыстрее, пока на горизонте ни паруса. (Глядит.) Ах, черт, один показался. Ничего, мы успеем справить свадьбу честь по чести.
Монах. С радостью. Человек умер, пора подумать о новом.
Все трое уходят в адмиральский салон. Из трюма показывается Колумб с ожерельем в руке.
Колумб. И вот это тоже. Думаю, всего вместе достаточно, чтобы сгладить обиду. Где же искать ее? Везде по порядку.
Уходит к носу. Почти тотчас же оттуда выбегают два матроса и в паническом страхе проносятся на корму. Вслед за ними – еще один.
Матросы. Привидение! Призрак! А-а-а!
Они скрываются на корме. Из салона выглядывает монах.
Монах. Кто тут поминает нечистую силу в такой миг?
Затворяет дверь. Возвращается Колумб.
