– Оль, а если оно выберется? Вон у него какие когти, камень режут, – пыхтя от тяжести, спросила я.
– Советники должны знать, как его остановить.
Я замерла.
– Что? И ты только сейчас об этом говоришь? – прошипела я, разозлённая до чёртиков. Весь мой подвиг коту под хвост.
– А ты спрашивала? – подняла бровь она.
Я засопела. Вампиры, чтоб их, змей подколодных…
– Знаешь, я тебе просто поражаюсь, – вздохнула она.
– В смысле? – я с подозрением глянула на собеседницу.
– Ты готова пожертвовать собой ради друга. А ведь он даже не человек.
Я резко остановилась.
– Если ты этого не понимаешь, то и объяснять нечего. К тому же, я сама виновата, – сухо ответила я.
– Что верно, то верно, – протянула она, разглядывая вожделенный том разноцветными глазами.
– На! – я остановилась и протянула книгу, даже не успев сообразить, что делаю.
Если кто видел глаза удивлённой совы, меня поймёт. Проморгавшись, Ольга бережно взяла у меня тяжеленный том, а я, на радостях, что избавилась от тяжести и ответственности, поскакала наверх, догоняя длинноногих мужчин. Не знаю почему, но на сердце стало легко, будто ночь прошла, и юная заря осветила мир. О святыне черных, выпущенной из рук, я нисколько не жалела. В Ольгиных руках ей найдётся лучшее применение, чем могла придумать я. Я могла её только уничтожить, а вампирша заставит дорого заплатить советников. Я невольно вздохнула. Скоро стану такой же, как эти интриганы. Если выживу.
Вейр с Солом ожидали у входа в комнату, держа в руках наши скудные пожитки. Судя по лицам, душевного разговора, пока мы поднимались с Ольгой, у них не случилось. Они напоминали двух котов, готовых к драке, но пока только принюхивающихся и оценивающих противника. Спрашивается, чего или кого не поделили? Ольгу? Она, вроде, уже взрослая и вполне самостоятельная….
За размышлениями я и не заметила, как мы вышли во двор. Не тот двор, где мы прогуливались с Севером, а парадный вход в башню. Солнце ослепило на мгновение, но я бы и в непроглядной тьме продолжила путь, лишь бы побыстрее убраться из обители зла. Нас никто не провожал, ни с фанфарами, ни с проклятиями, что было весьма странно, судя по тому, что Коллозий унёсся наверх первым. «Он не будет торопиться,» – успокоила меня Ольга. «Дай амулет,» – мрачно напомнила я, разглядывая черноволосого подростка верхом на каурой, державшего в поводу вороную Вейра и пару белоснежных лошадей в роскошной позолоченной упряжи. Север принял облик коня на этот раз без уговоров, и выглядел ничуть не хуже породистых ухоженных лошадей. Я, прощаясь, окинула взглядом чёрную свечу тьмы:
– Сходили почитать.
Дружный хохот грянул на весь двор, даже Вейр улыбнулся, и мы, смеясь, покинули башню, оставив хозяев зализывать раны после неблагодарных гостей, разрушивших хранилище, о чём я ни капли не сожалела.
Первая попытка поисков окончилась неудачей. Мы лишь нажили кучу опасных врагов, но с такими помощниками, как вампиры, разве можно не верить в победу? Я верила всей душой, что даже того, короткого времени, что мне отпущено, хватит, и мы найдём способ разделить силы.
Только вера мне и осталась.
Глава 13
В которой герои меняют место дислокации, и затевают лечение героини от хандры, весьма распространённое во всех мирах
Сол с восхищением разглядывал Севера, то и дело подъезжая так близко, что мы почти касались стременами. Кобыла встряхивала головой и косила глазом, но от оборотня не шарахалась, как давеча вороная.
– Продай, а? – с восхищением произнёс он, погладив мягкую шелковистую шерсть лошадиного крупа. По телу Севера прошла дрожь. – Проси всё, что хочешь!
Я потеряла дар речи от такой безмерной наглости и чуть сжала колени, посылая Севера вперёд, подальше от прилипчивого князя. Конь прибавил шаг, но вампир не отставал.
– Не злись, принцесса, – он расцвёл улыбкой в ответ на моё мысленное пожелание, куда ему следует пойти и как надолго. – Должен же я был хотя бы попробовать. Никогда бы себе не простил, – его синие глаза горели от восхищения, и я растаяла, как любвеобильная мамаша от похвалы её дитятку. Я бы тоже сама себе позавидовала. Представив, что будет с тем, кто вздумает похитить моего мальчика, я невольно улыбнулась.
– Во-первых, друзей не продают. Во-вторых, я ему не хозяйка. А, в-третьих, не всё можно продать и купить.
– Можно, почти всё можно, принцесса.
– И жизнь?
– И жизнь. Правда, неизвестно, кто и какую цену запросит, и готова ли ты будешь её уплатить, – посерьёзнел Сол.
Задумавшись над его словами, я пустила Севера в галоп и обогнала нашу кавалькаду, больше похожую на королевский выезд. Столица, красоты которой в день приезда ускользнули от меня, жила своей кипучей столичной жизнью. По булыжным мостовым мчались кареты, запряжённые разномастными лошадьми. Казалось, владельцы все силы и злотые положили на то, чтобы перещеголять друг друга. Возничие, одетые в наряды кричащих расцветок, восседали на облучках, словно небожители. Горожанки, более похожие на цветы в своих кружевных шляпках, или торты с пирожными, по ошибке украшенные ворохом перьев вместо крема, прогуливались по тротуарам из цветного шеломского камня, сопровождаемые важными мужчинами, разодетыми, как на праздник. Одуряющий запах ароматических масел, свежей выпечки, которой торговали на каждом углу, и свежести после летнего дождя создавал неповторимый аромат большого города, древнего и молодого, суетливого и праздного одновременно. Волна злобы накатила, накрыла с головой, полоснув сердце болью. Меня не будет, а они останутся. В своих шляпках, со своими детьми, спешащие по своим таким мелочным и незначительным делам.
Я ненавидела. Ненавидела спутников, торговца пирожками, семейную пару, мирно шествующую с выводком розовощёких малышей и виновную только в том, что попались мне навстречу. Женщина запнулась на полуслове и проводила меня изумлённым взором.
– Это не ты, – голос князя вырвал меня из омута мрака.
– А кто? – буркнула я, приходя в себя.
– Та сила, что живёт в тебе.
– И что? Что мне с этим делать?
– Жить, – пожал он плечами.
Я задохнулась от вспышки ярости, застившей глаза:
– Вы, который живёт один Всевидящий знает сколько, и сколько ещё проживёте, как Вы можете судить о том, что я сейчас чувствую?
– Принцесса, чтобы судить о смерти, вовсе не обязательно жить долго. Даже если тебе отпущено немного, стоит ли подаренное судьбой время тратить на сожаления и слезы? Один умирает, как тварь дрожащая, обгадив штаны, о смерти других слагают легенды. А кто-то умирает ради того, чтобы подарить жизнь другому, – его синие глаза потемнели.
Мы ехали рядом, касаясь стременами, и молчали, но теперь это было почти дружеское молчание. Какое право я имею винить его в том, что он живёт столетия? И какое право у меня есть, чтобы винить других в своей беде? Даже Вейра? Одна я виновата в том, что случилось. Упоминание о смерти ради жизни отрезвило, окатив ледяным душем, и напомнило, что вампиры теряют любимых, чтобы потом жить. Вечно, долго, с разорванным сердцем, что в сто крат страшнее, чем уйти первым.
