Ознакомительная версия. Доступно 37 страниц из 184
В заключение следует, мне кажется, остановиться и на нашем партизанском движении и подвести и здесь некоторые объемные итоги. Насколько мне удалось, я не знаю, но надеюсь, что из этого повествования видно — партизанское движение, стремительно разраставшееся в тылу врага, достигло таких размеров, что не будет преувеличением назвать его вторым фронтом советских людей в тылу противника. Вы только посмотрите на деятельность авиации, обеспечивающей боевые действия партизан! Тысячи полетов в тыл врага, к партизанам. Десятки тысяч переброшенных людей, тысячи тонн доставленных боеприпасов, вооружения, снаряжения. Эти цифры говорят о том, что партизанское движение — не какой-то эпизод в ходе Великой Отечественной войны, а это было организованное, руководимое партией и руководством страны, огромных масштабов движение. Даже не движение, а настоящая война в тылу противника. Много уже вышло в свет литературы о деятельности различных партизанских отрядов, бригад и других партизанских подразделений и объединений. Однако книги, где были бы обобщены все данные с начала организации партизанского движения и до его конца, где были бы показаны успехи партизанского движения в целом и его трудности, определен урон, нанесенный им противнику за всю войну, а также сколько личного состава входило в эту армию партизан и многие другие данные, которые показали бы всю полноту, всю значимость этого движения, пока нет. Нужно сказать, что авиация в партизанском движении, в партизанской войне сыграла исключительную роль. Она также сыграла не меньшую роль и в выполнении специальных полетов по глубоким тылам врага.
Вновь остановлюсь и на фигуре Верховного Главнокомандующего — И. В. Сталина. Он проходит в моем повествовании, если можно так выразиться, красной нитью, однако здесь нет ничего удивительного, поскольку у меня не было каких-либо других руководителей, кроме него, я бы даже подчеркнул, кроме лично него. Об этом я уже говорил. Почему Верховный решил лично руководить боевой работой дивизии, а затем всей АДД, и не разрешал заниматься этим делом кому-либо другому из руководящих товарищей, я высказывал свои предположения и считаю, что эти предположения близки к истине, хотя безапелляционно утверждать этого не могу. Как это ни покажется странным, и я второго такого случая не знаю. Материалы, находящиеся в Центральном архиве Министерства обороны, однозначно подтверждают это. Вот почему так тесно связано мое повествование с именем Верховного, ибо все, что делалось АДД, исходило непосредственно от него. Прямое и непосредственное общение с И. В. Сталиным дало мне возможность длительное время наблюдать за его деятельностью, его стилем работы, наблюдать за тем, как он общается с людьми, за его стремлением, как это ни покажется странным, вникать даже в мелочи, в детали того вопроса, который его интересует.
По моим наблюдениям, мнительность и подозрительность были спутниками Верховного, в особенности это касалось людей с иностранными фамилиями. Мне даже случалось убеждать его в безупречности тех или иных товарищей, которых мне довелось рекомендовать для руководства определенной работой. Например, А. И. Берга, который, как помнит читатель, был назначен заместителем председателя Совета по радиолокации при ГКО. Верховный с пристрастием расспрашивал у меня все, что я знаю о Берге.
Однако, изучив того или иного человека и убедившись в его знаниях и способностях, он доверял таким людям, я бы сказал, безгранично. Но, как говорится, не дай бог, чтобы такие люди проявили себя где-то с плохой стороны. Сталин таких вещей не прощал никому.
Сталин говорил о тех трудностях, которые ему пришлось преодолевать после смерти Владимира Ильича Ленина, и вести борьбу с различными уклонистами, даже с людьми, которым он безгранично доверял и которых считал своими товарищами (например, Н. И. Бухарина[142]), а потом оказался обманутым. Это, видимо, развило в нем недоверие к людям, с которыми он общался, и нужно было определенное время и определенное поведение людей, чтобы его осторожность в общении с ними перешла в доверие. Здесь я высказываю свое личное мнение по этому вопросу, а пришло оно ко мне через несколько лет общения с Верховным.
Было бы наивным утверждать, что И. В. Сталин имел только положительные качества. Даже он сам, эти слова приведены мной в повествовании, говорил, что люди в Сталине видят только одно хорошее, но таких людей на свете нет.
Что касается 1937–1938 годов, то, хотя я и не знал тогда Сталина и не общался с ним, но нужно прямо сказать, что эти годы являются черными страницами в истории нашей Родины, и Сталин, являясь Генеральным секретарем нашей партии, несет за это ответственность в первую очередь. Это не является темой моего повествования, но я считаю для себя обязательным сказать об этом. Однако противопоставлять эти события тому положению, тому месту, которое занимал И. В. Сталин в ходе войны, будет неправильным, будет не соответствовать действительности, точно так же, как если мы будем пытаться оправдать события 1937–1938 годов и искать оправдания Сталину в проводимых им мероприятиях тех годов, хотя мы и знаем, что помощников в этом деле было более чем достаточно.
Кроме случая с Берия, описанного мной, больше ни разу не довелось мне видеть Верховного в состоянии гнева или в таком состоянии, когда бы он не мог держать себя в руках. Вполне возможно, что другие товарищи с этим сталкивались, раз они об этом сами пишут. Лично со мной Сталин никогда не разговаривал в грубой форме, однако весьма неприятные разговоры имели место. Дважды за время войны подавал я ему записки с просьбой об освобождении от занимаемой должности. Причиной подачи таких записок были необъективные, неправильные суждения о результатах боевой деятельности АДД, полученные им от некоторых товарищей. Бывает и так, когда у самого дела не идут, нужно в оправдание на кого-то сослаться. Подача таких записок не вызвала какого-либо изменения в отношении ко мне Сталина, хотя тон этих записок был не лучшим. Этим я хочу подчеркнуть, что Сталин обращал внимание на существо и мало реагировал на форму изложения.
Не раз я задавал себе вопрос: всегда ли был Сталин таким, каким я его увидел, таким, каким он был во время войны? Ведь до 1941 года я его никогда не видел и представление мое о нем, как я уже упоминал вначале, не было, образно говоря, лучшим. Могу сказать одно — я не имею основания утверждать или с чьих-либо слов предполагать, что за все время моего общения с И. В. Сталиным отношение его к другим военачальникам как-либо разнилось с отношением ко мне. Отношение его к людям соответствовало их труду, их отношению к порученному им делу.
Работать со Сталиным, прямо надо сказать, было и не просто, и не легко. Обладая сам широкими познаниями, он не терпел общих докладов, общих формулировок. Ответы на все поставленные вопросы должны были быть конкретны, предельно кратки и ясны. Туманных, неясных ответов он не признавал и, если такие ответы были, не стесняясь, указывал на незнание дела тем товарищем, который такие ответы давал. Мне ни разу не довелось наблюдать, чтобы для этого он подыскивал какие-либо формулировки, и в то же самое время мне ни разу не довелось быть свидетелем, чтобы он кого-либо унизил или оскорбил. Он мог прямо, без всякого стеснения заявить тому или иному товарищу о его неспособности, но никогда в таких высказываниях не было ничего унизительного или оскорбительного. Была констатация факта. Способность говорить с людьми безо всяких обиняков, говоря прямо в глаза то, что он хочет сказать, то, что он думает о человеке, не могло вызвать у последнего чувство обиды или унижения. Это было особой, отличительной чертой Сталина.
Ознакомительная версия. Доступно 37 страниц из 184
