Ознакомительная версия. Доступно 41 страниц из 202
с юга через Шарон, по вершине плато перед Бельвилем и с севера через Ле Пре-Сен-Жерве. Внезапно их накрыла картечь, опрокинув целые линии, однако они выдержали огонь, взобрались по склонам Менильмонтана и с тыла по внешнему бульвару подошли к Бельвилю, где ожесточенно оборонялся Мармон. Другая гренадерская дивизия, захватившая Пантен, Ле Пре-Сен-Жерве и Ла-Виллет, взобралась на холм Шомон под навесным огнем батарей Пексана, захватила холм, за недостатком войск не оборонявшийся пехотой, и соединилась с южной колонной. Добравшись до внешнего бульвара, враги очутились между Бельвилем и заставой и готовились ее захватить.
Когда Мармон, продолжавший держаться в Бельвиле, узнал, что отрезан от ограды Парижа, он собрал всех своих оставшихся людей и бок о бок с ними ринулся с мечом в руках на русских гренадеров, начинавших проникать на главную улицу предместья Тампль. Он оттеснил гренадеров, закрыл перед ним заставу и восстановил оборону перед городской стеной.
Мортье в то же время героически сражался на равнине Сен-Дени, между Ла-Виллетом и Ла Шапелью. Селение Ла-Виллет, на правом фланге обороняемое от Клейста и Йорка дивизиями Кюриаля и Шарпантье, наконец захватили. Завидев это, Мортье, занимавший Ла Шапель с дивизией Старой гвардии Кристиани, забрал с собой часть этой дивизии и, повернув слева направо на Ла-Виллет, вступил в селение в штыковой атаке и выбил прусскую гвардию. Но вскоре, когда новые силы проникли с тыла через канал Урк между Ла-Виллетом и Ла Шапелью, он был вынужден оставить равнину и отступить к заставам. В ту же минуту Ланжерон выдвинулся к подножию Монмартра, взобрался на холм и захватил размещенную на нем слабую артиллерию. Затем он двинулся к заставе Клиши, которую доблестно обороняли национальные гвардейцы.
Поскольку ничто не было подготовлено для длительного сопротивления, вся оборона свелась к сражению горстки солдат с огромной армией. Сражение было проиграно, городская стена уже не могла остановить неприятеля. Поэтому следовало избавить Париж от бессмысленного разгрома. Не видя иного выхода, Мармон решил воспользоваться данным ему правом и вступить в переговоры. Он послал к князю Шварценбергу двух офицеров в качестве парламентеров с предложением перемирия, но горячка боя была столь сильна, что один из них так и не смог добраться по назначению, а другого ранили. Мармон отправил третьего.
В эту минуту во весь дух прибыл генерал Дежан. Он возвестил, что Наполеон переменил направление, как только узнал о движении союзников на столицу; что он спешно выдвигается к Парижу и довольно продержаться два дня, чтобы дождаться его появления; что нужно продолжать сопротивление любой ценой либо занять противника посредством переговоров.
Мортье принял Дежана под градом снарядов. Указав на остатки своих дивизий, сражавшихся между Ла-Виллетом и Ла Шапелью, он убедил генерала в невозможности дальнейшего сопротивления. Тем самым было признано, что осталось только обратиться к Шварценбергу, и маршал действительно написал ему несколько слов на пробитом пулями барабане. Он написал, что Наполеон вновь открыл переговоры на условиях, которые союзники не смогут отвергнуть, и тем временем желательно остановить кровопролитие.
Офицер с его письмом галопом промчался через ряды обеих армий и сумел встретиться со Шварценбергом. Тот отвечал, что ему ничего не известно о возобновлении переговоров и он не может прерывать бой по этой причине, но готов остановить бойню, если ему тотчас сдадут Париж. В эту минуту до главнокомандующего добрался, наконец, третий офицер, посланный Мармоном, и когда он возвестил, что маршал готов ради спасения Парижа подписать капитуляцию, начались более серьезные переговоры и маршалам была назначена встреча в Ла-Виллете. Прибыв в селение, маршалы нашли Нессельроде с несколькими полномочными представителями и без промедления начали договариваться о перемирии. Поначалу представители армии союзников выдвигали различные требования. Они захотели, чтобы войска, оборонявшие Париж, сложили оружие. Ответом маршалов было негодование. Затем неприятельские парламентеры потребовали, чтобы оба маршала удалились с войсками в Бретань: так они не смогли бы уже никоим образом повлиять на продолжение войны. Маршалы снова отказались и потребовали, чтобы им позволили удалиться, куда они захотят. Пришли к согласию, договорившись, что они оставят город ночью. Это условие было принято и решили вечером собрать офицеров, чтобы обговорить детали оставления столицы.
Такова была знаменитая капитуляция Парижа, в которой некого упрекнуть, ибо для маршалов она стала необходимостью. Разумеется, они сделали всё, чего можно было от них ожидать, ибо с 23–24 тысячами человек они в течение целого дня противостояли 170 тысячам и, потеряв 6 тысяч человек, вывели из строя вдвое больше неприятельских солдат.
В переговорах о своих армейских корпусах маршалы не смогли ничего оговорить относительно Парижа и правительства, ибо не обладали необходимыми полномочиями. К тому же все министры вслед за Жозефом покинули Париж. Савари отбыл, подчинившись общему решению и предоставив заботу о поддержании спокойствия двум префектам. Правительства больше не было, и образовалась пустота, на опасность которой столько раз указывали те, кто противился отъезду императрицы.
Человек, которому назначалось вскоре заполнить эту пустоту, пребывал тем временем в крайней растерянности. Будучи великим сановником, Талейран должен был последовать за Марией Луизой; однако, удалившись, он уклонился бы от уготованной ему роли, а оставшись, рисковал быть уличенным в измене, что могло стать опасным в случае внезапного возвращения Наполеона. Чтобы выйти из затруднения, он пошел к Савари за разрешением остаться в Париже, ибо, сказал он, в отсутствие правительства он сможет оказать немало важных услуг. Подозревая, что упомянутые услуги будут оказаны вовсе не Наполеону, Савари не дал ему разрешения, которого, впрочем, и не имел власти предоставить. Талейран отправился к префектам, вновь не получил желаемого и, не зная, каким правдоподобным предлогом прикрыть свое затянувшееся пребывание в Париже, принял решение сесть в карету и хотя бы притвориться добровольно отбывавшим следом за императрицей. К концу дня, когда бой уже заканчивался, Талейран в пышной дорожной карете появился у заставы, выходившей на Орлеанскую дорогу. Застава была занята национальными гвардейцами, весьма раздраженными из-за тех, кто уже два дня сбегал из столицы. Вокруг кареты образовалась некоторая сумятица, естественная – по мнению некоторых современников, а по мнению других – подстроенная. У Талейрана спросили паспорт, которого он не смог показать; возмутились несоблюдением этой существенной формальности, и тогда, с подчеркнутым почтением к запрету доблестных защитников Парижа, он повернул обратно и возвратился домой. Большинство тех, кто способствовал его удержанию и не желал революции, и не подозревали, что удержали именно того человека, который ее совершит.
Будучи не вполне успокоен относительно правильности своего поведения, Талейран отправился к Мармону, который после окончания сражения спешил вернуться в свое жилище, расположенное в предместье Пуассоньер. К нему стекались люди, искавшие хоть какой-то власти и пришедшие к человеку, который
Ознакомительная версия. Доступно 41 страниц из 202
