меча. — Уж себя-то я знаю. Я просто избавляюсь от неизвестности. Кто знает, когда один из Старейших решит покончить со всем?
Театрал отскочила от него в сторону. Припала к земле. Оттолкнулась. Нужно увеличить расстояние! Убежать как можно дальше! Ему нужно время, чтобы вытащить меч.
●●●●●● не удивился резкому порыву. Он два раза постучал по навершию меча.
Ее обдала волна холода. Невидимая стена столкнулась с душой внутри плоти. Театрал услышала треск. Мост разрушался. Связь души и тела слабела, разум клонило в сон. Мысли заплетались.
— Еще увидимся. Я верну тебя на Сцену. Ослабленную. О прежнем всемогуществе не может быть и речи. Направлять человечество в одиночку я не смогу. Мне нужны будут помощники. Передай эти слова остальным. И... — запнулся он, — мне правда жаль за то, что произойдет дальше.
Она моргнула. Темный храм сменился неестественно ярким пространством. Небо светилось ядовитой желтизной, во все стороны тянулись белые облака. Закулисье. Ублюдок сломал ее канат с телом!
Вокруг ноги скользким червем обвилась связь. Театрал взмахом руки отрезала конечность. Сжала тело в белый шар. Сорвалась с места.
— Что за? — раздался удивленный возглас неподалеку.
Десятки. Сотни театралов озирались вокруг. Они выглядели как на Сцене. Девушки носили сарафаны и платья. На мужчинах виднелись рубахи, некоторые горбились под весом кольчуги.
Она узнала каждого. «Знакомые», «друзья» и «родственники» ее будущей роли. Театралы протягивали связи с другими, чтобы указать ролям, с кем они взаимодействовали когда-то. Создавали иллюзию прошлого.
●●●●●● воспользовался ее связями и сломал мост у части участников представления.
Две бледные ладони вынырнули из облачной земли и крепко сжали шар.
Другие театралы побежали прочь. Подальше от нее.
Она изменила собственную плотность. Потекла сквозь длинные пальцы неизвестного. Вырвалась комком белой слизи из пространства между ладонями.
Щелкнули ножницы, и душа распалась на две равные половинки. Театрал хотела закричать, но рта не было.
Вторая часть души упала на землю. Растворилась в облаках. Рана закрылась в секунду. На месте остался ровный шов. Вдалеке кто-то закричал.
Костлявые пальцы впились в нее. Она текла сквозь, пыталась убежать. Удар лишил ее сил.
Холодный металл коснулся комка слизи. Ножницы. Огромные ножницы нависали над ней. Пара бледных рук держали ушки.
Щелчок. Вестник отсек половину резерва маны. Щелчок. Из души вырвали механизм для преобразования повествования в заклинания. Щелчок. От нее расходятся волны изменений. Остальные кричат. Щелчок. Извиваются на земле. Щелчок. Молят убить себя, пока эта тварь не отрезала что-то еще. Пока оно не изменило их через нее.
Она пытается. Щелчок. Тянется к душе, вестник мешает. Сбивает ее снова и снова. Щелчок. Снова. Щелчок. И снова.
Театрал наблюдает, как преображаются другие. Щелчок. На их душах выступают новые швы. Щелчок. Они теряют себя. Щелчок. Их крики прерываются бесстрастным щелканьем ножниц.
В Закулисье возвращается мертвая тишина. Театралы больше не кричат. Посреди пустого мира беззвучно постанывают и плачут феи.
☽☽☽
— Феи... могут создавать... коконы? — выдавил из себя Сэмюэль.
Амелия оборачивала вокруг запястья пуповину, настраивала формулу под себя. Дело требовало осторожности и внимательности. Она повредила хрупкий механизм, вырвав его из души. Любое грубое движение, и формула распадется окончательно.
Почтенная потратила столетия. Долгие века создавала удобные условия и пару раз близко подходила к достижению цели. Искала дураков. Предлагала знания в обмен на призыв.
Никто не соглашался. Фея пробовала разные подходы. Цена за знания быстро упала до услуг. Вычистить библиотеки от бестиариев и книг о проскисиологии. Убить подозрительного владыку или купца. Каждое действие приближало к заветной цели. Увеличивало шанс на появление дурака.
Несколько раз ее замысел раскрывали. Практики обрывали с ней все связи, проскисиологи объявляли охоту.
Она скрывалась. Выжидала столетие и начинала сначала. Главное оружие бессмертного существа — время. Если государство распадалось, прекрасно. Счетчик сбрасывался раньше срока.
— Феи? Нет, — без чувств произнесла Амелия. Она не отрывала взгляда от запястья. Правая рука не останавливалась ни на секунду. — Почтенные? Да. Ведь мы и создали этот механизм. Мой...
Ликующий вой не дал закончить. Вестник стремительно приближался.
Она цокнула. Готово. Осталось потянуть, и канат вырвет ее из Закулисья.
Фея посмотрела на Сэмюэля. На лице парня отпечатался ужас. Тело дрожало от перенесенной боли. Амелия не успеет развеять его душу. Дите пострадает от вестников перед смертью.
— Считай это благодарностью. Твой рассудок сломается быстрее души, — опустилась она на колени и схватила Сэмюэля за лицо. Повернула к себе. — Ты считаешь себя «Сэмюэлем Берислави»? Это ложь. «Ты» не он. Сэмюэль сейчас лежит без сознания в номере гостиницы. Его личность и воспоминания находятся в голове. В мозгу. У «тебя» же нет этого органа. Никогда не задумывался, почему «ты» помнишь, кто ты?
— Я...
Вой оглушил его. Амелия закричала:
— «Ты» не настоящий «Сэмюэль Берислави»! Лишь копия! Каждый раз душа создает владение в форме тела и наполняет его разумом. После пробуждения «ты» умираешь. Каждый раз. Рождаешься и умираешь. Это и есть та истина, которой грезящие искажали мировоззрение! «Твое» тело здесь не настоящее! Кости, мышцы, кровь! Это
