Открыли же его случайно, несколько лет назад, когда Канайонесс удрала из тюрьмы, в которой должна была расплачиваться за свое преступление. Ее бегство создало в одном селе по ту сторону малое Урочище. А когда там столкнулись отряды людей и твари из Долины, когда там применили мощные боевые заклинания — произошло нечто странное.
Сотни душ, вырванных из тел и дергающих за струны Всевещности, удары Силы и одновременный натиск со стороны Мрака разорвали Барьер. Всего на несколько часов, но и это было в сотни раз дольше, чем обычно.
И тогда родился план.
А если использовать не малое, а большое Урочище? Если пролить кровь не пары сотен, а нескольких десятков тысяч жертв? И если со стороны истинного мира Силой ударит не чародей — или даже много чародеев, — но сущность куда большая по силе? Ана’бог или один из этих местных предательских божков, пытающийся с ним справиться? Потому что не могли же они проигнорировать эдакую конкуренцию.
На ветреной равнине, где столкнулись армии конных воителей и боевые лагеря, им этого сделать не удалось. Возможно, оттого, что посланная туда Дочь, пусть верная и преданная, не обладала точными знаниями о плане и позволила человеческим армиям провести битву чересчур далеко от Урочища. Не слишком сильно давила на своего раба, чтобы тот начал бой позже и позволил фургонам пришельцев втянуться вглубь страны, пусть даже ценой уничтожения части его сил. Сама битва, проведенная в плохом месте и в недолжное время, не выдала бы планов Изгнанников, но преждевременное и почти удачное рождение ана’бога — черноволосая невольно взглянула на ребенка, что несли рядом, — было скверной неожиданностью. Во-первых, появление первого за тысячелетия протобога могло возбудить подозрения среди местных Бессмертных. Во-вторых, не эта малышка должна была стать плотью для такой сущности.
Узурпаторы. Мир и правда требует порядка и совершенства.
В портовом городе, рядом с Урочищем, случайно был найден почти полный ана’бог, мрачная, мерзкая сущность, живущая в древнем артефакте. Одна местная богиня, боясь того, что грядет, предложила союз. Обещала устроить резню в городе, вызвать ана’бога и даже помочь схватить Канайонесс, которая вступила в игру, — а взамен просила для себя местечко в новом мировом порядке.
Женщина, которую называли Матерью Добрых Господ, тяжело вздохнула. Канайонесс. Ее настоящая дочь была ошибкой. Истинным семенем Хаоса.
Она улыбнулась этой мысли.
Но события снова пошли не так, как должно: рождающийся ана’бог был уничтожен, резня — остановлена.
А она все еще не знала, что пошло не так.
Однако это не имело никакого значения, поскольку мир Узурпаторов был полон конфликтов и гнева и следующего случая не пришлось ждать слишком долго. Правда, она рассчитывала, что бунтовщики в южных странах ринутся на штурм города, в котором Агар-от-Огня, этот дурак-святоша, разместил фрагмент своей реальности. Он резонировал с Урочищем так, что Сила, использованная поблизости, наверняка бы вырвала дыру, заодно уничтожив и Око. Как было бы прекрасно: одним ударом сломать барьер и отрезать Агара от реального мира… А может, даже и ранить этого огненного божка?
Ей даже не пришлось особо стараться, чтобы найти кандидата на плоть для ана’бога. Ненависть и жажда мести, особенно одной из сторон, были так велики, что существовал реальный шанс, что любой с минимальным талантом к использованию Силы станет притягивать к себе души. Ее агенты на этот раз действовали осторожно и терпеливо, подогревая атмосферу сплетнями и провокациями, пока вся страна не вспыхнула.
Хотя следовало признать: сила новорожденной сущности поймала врасплох даже ее. Тем сильнее ударил по ней Владыка Огня — и тем сильнее отреагировало укрытое в лесу безымянное Урочище.
Боги Узурпаторов собственными руками уничтожили то, что оберегали три с половиной тысячи лет.
Лишь освобождение Товета было настоящей неожиданностью, даже если она и собиралась сделать это самолично. Потому-то, когда армии по ту сторону Мрака поднялись к битве, она собрала собственные войска и отправилась к плененному божку. План состоял в том, что конденсированная ненависть четверорукого бога ударит в Долину, а тем самым, изнутри — во все Урочища, увеличивая дыру. Но, вместо того чтобы пробиваться сквозь тварей, они шли по следам резни, устроенной вайхирами.
Она приказала ускорить марш, переполненная дурными предчувствиями. Четверорукие не соединялись и не использовали Силу вот уже столетия, с той поры как утратили контакт со своим богом. Что же случилось? Отчего они набрались такой отваги?
Мать снова взглянула на девочку. Та спала. Такая маленькая и хрупкая. Это она едва не стала ана’богом во время первой попытки. Не удалось, но каким-то образом тысячи духов все еще находились рядом с ней. Разве что она была…
Сак Зендовер подбежал к скакуну.
— Приказы отданы, Мать.
— Хорошо.
Он заколебался на миг, что было ему совершенно несвойственно.
— Когда я находился глубоко в калхх, то подумал, не лучше ли избавиться от этого ребенка… Мы видели, что она может.
Мать позволила себе легкую улыбку. Такое решение было едва ли не вписано заранее в его сортовую линию.
— Ее Сила велика, но не подавляюща.
— Но…
— Надень уон-калхх, — приказала она.
Он без слова возражения приклеил маску к лицу, и, прежде чем сделал несколько шагов, в нем изменилось все, даже то, как он ставил ноги. Уон-калхх был наследием цивилизации одной из Ветвей, сохранял в себе память движений, умения и тени воспоминаний нескольких десятков предыдущих владельцев из сортовой линии Зендоверов. Когда Сак постареет или погибнет, маска соберет и его частичку. В этот момент, кроме собственных превосходных талантов поединщика, командир Белой Гвардии обладал также умениями всех своих предков.
И потому она теперь обращалась к ним всем, поскольку существовал реальный шанс, что эта малышка — самая важная персона во всем мире, а Саку Зендоверу не следовало иметь относительно этого никаких сомнений.
— Та сука, что отобрала у нас победу, называемая Баэльта’Матран, еще не существует в этой временной линии. Но не исключено, что мы как раз на нее смотрим.
Один из мечей воина выскочил из ножен так быстро, словно материализовался в его руке.
— Хочешь ее убить? Привести к слому еще одной временной линии и отрезать последнюю Ветвь от Древа Человечества? Если это она — и если сейчас погибнет, — то никто не остановит резню, что случится три с половиной тысячи лет назад. Мы выиграли, но обладали ли мы достаточными силами, чтобы вырасти на пепле после победы? Или же мы погибли бы под небом, затянутым дымом? Если бы я была уверена, что убийство так называемой Праматери гарантирует нам выигрыш, я не колебалась бы ни минуты, даже означай это, что мы обе останемся на пылающей Ветви, глядя, как она распадается.
