никоим образом не означало, что я испытывала к Джонни что-то более глубокое, чем очевидное физическое влечение и подростковое увлечение.
Это было смешно.
Я была смешной.
Перестань лгать себе, прошипел мой мозг, ты любишь его каждой частичкой своего разбитого сердца…
Пораженной и дезориентированной от тревожной мысли, мне потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что он все еще разговаривает со мной.
— … тебе поручена тонна дополнительной ерунды, о которой я не собираюсь вдаваться в подробности и утомлять тебя, — мне удалось поймать его слова.
Он снова переминался с ноги на ногу, вытянув ноги под неудобным углом.
— Ты в порядке? — Я спросила.
— Да. — Он опустил руку к бедру, но быстро отдернул ее, бросив на меня настороженный взгляд. — Я серьезно ненавижу эти долгие поездки на автобусе, — сказал он в качестве объяснения. — Мне слишком тесно.
— Так вот почему ты предпочитаешь сидеть один? — Я предложила, давая ему выход. — Для пространства для ног?
— Да. — Джонни кивнул, его глаза вспыхнули с облегчением. — С моим размером это просто проще.
— Ты тоже сидишь один на своих уроках?
Он кивнул.
— Да, мне так больше нравится.
— Почему?
— Потому что я широкоплечий, — ответил он. — И эти столы чертовски узкие.
Он был широкоплечим.
Он был огромен.
И красив.
Джонни искоса взглянул на меня, ухмыляясь, и сказал: — Я бы все же посидел с тобой.
Мое сердце подпрыгнуло в груди.
— Правда?
Он ухмыльнулся.
— Ты такая крошечная, что не в счет.
Я тяжело вздохнула:
— Я все еще считать.
— Ты знаешь, что я имею в виду, — тихо рассмеялся он. — Нет никакой борьбы за пространство для ног. — Он посмотрел на мои ноги, всеещеулыбаясь, и поддразнил: — Твои ноги вообще касаются пола?
— Конечно, — подтвердила я, затем быстро нащупала землю пальцами ног, чтобы убедиться, что яправа. — Видишь? — Я откинулась назад, с радостью обнаружив, что на самом деле была права. Конечно, мои пальцы ног едва касались пола, но был определенный контакт с носком. — Ха-ха.
— Ха-ха? — Джонни откинул голову назад и рассмеялся. — Тебе четыре года?
— Говорит парень, который шутит надо мной из-за моего роста, — ответила я, одарив его своим лучшим возмущенным взглядом.
— Я всего лишь констатирую факты, — невинно ответил он. Озорная ухмылка появилась на его лице, прежде чем он добавил: — Я почти ожидал, что ты возьмешь с собой в автобус кресло-бустер.
Вопреки здравому смыслу, я выдавила улыбку на его замечание.
В его тоне было что-то, что убедило меня, что это не мстительное поведение.
Джонни был игривым.
Это было странно, неожиданно и удивительно долгожданно.
— Я решила оставить его дома, — ответила я, впечатлив саму себя. — Слава богу, я это сделала, потому что здесь едва хватает места для твоего эго.
— Шэннон Линч умеет подшучивать. — Джонни откинулся назад, как звучало, так и выглядело неохотно впечатленным. — Кто бы мог подумать?
— Ну, очевидно, не ты. — Я мило улыбнулась ему, игнорируя трепет в животе, когда он произнес мое имя, когда мое тело медленно расслабилось, и мое чувство юмора выглянуло из-за моих заоблачных защитных стен, заинтригованная убедительными уговорами этого парня.
— Ну и дерьмо. — Теперь Джонни улыбался. — Ты саркастичная маленькая штучка, когда хочешь ею быть, не так ли?
Почувствовав внезапный прилив игривости, я пожала плечами и сказала: — Я знаю, что ты — да, но я?
— Теперь ты ведешь себя как сучка.
— Я знаю, что ты — да, но я? — Я повторила, ухмыляясь.
— Палки и камни переломают мне кости — пошутил он, подыгрывая сейчас. — Но девочки никогда не причинят мне вреда.
— Эти слова никогда не причинят мне боли, — поправила я, обнаружив, что повторяю его улыбку. — Не девочки.
— Не в моем мире, — ответил он с тихим смешком.
— Лжец, лжец, — выпалила я, — у тебя горят штаны.
У него вырвалось громкое фырканье.
— Я полагаю, ты собираешься выдать мне весь следующий спил «сука означает собаку, собака означает природу, а природа означает красоту? — он хихикнул.
— Зависит от обстоятельств, — бросила я вызов, чувствуя себя одновременно непринужденно и напряженно рядом с ним.
Я начала понимать, что всякий раз, когда я была с ним, меня захлестывала бурная волна эмоций.
Волна эмоций, которая заставила меня чувствовать себя одновременно больной от нервов и головокружительной от волнения одновременно.
Для меня это не имело смысла.
Но его улыбки вызывали привыкание.
Чем больше он предлагал, тем больше я жаждала.
Джонни наклонился ближе, его глаза блестели от возбуждения.
— От чего именно?
— От того, называешь ты меня сукой или нет, — дополнила я.
— Я бы и не мечтал об этом, — саркастически возразил Джонни. — Кроме того, если бы я это сделал, ты бы, вероятно, рассказала обо мне моей маме.
— Ты же знаешь, я не хотела этого делать, — запротестовала я. — Я никогда не хотела, чтобы у тебя с кем-то были проблемы.
— Конечно, — настаивал Джонни, дразня меня подмигиванием. — Всякий раз, когда ты рядом со мной, неприятности быстро следуют. — Он ухмыльнулся, показав ямочки на обеих щеках. — Если бы я не знал ничего лучше, я бы подумал, что тебе нравится доводить меня до белого каления авторитетом.
Я не была настолько наивной, чтобы не признать тот факт, что этот разговор стирал грань между подшучиванием и флиртом.
По крайней мере, я так себя чувствовала.
Джонни, вероятно, даже не думал об этом в таком ключе.
Впрочем, это не имело значения, потому что, когда он смотрел на меня вот так, с улыбкой и интересом в глазах, я не могла удержаться и не подыграть ему.
Я заставила себя покраснеть и ответила: — Это неправда.
— О, нет? — Он еще раз дразняще подмигнул мне, прежде чем добавить: — Ну и кто эта лгунья с горящими штанами?
— Это все равно будешь ты, — ответила я. — И я не надену розовое.
Он нахмурился в замешательстве:
— А?
— Розовый, чтобы мальчики подмигивали, — пояснила я, чувствуя себя самодовольной, что подставила ему подножку в этой маленькой игре, в которую мы, похоже, играли. — Я ношу голубое, а не розовое. Не нужно нужно мне подмигивать.
С дьявольской ухмылкой на лице Джонни наклонился к моему уху и прошептал: — Думаю, я могу заставить твои красивые щечки порозоветь.
Я стала алой.
— Ч-что?
— Слишком просто, — засмеялся он, полностью довольный собой.
Прекрасно понимая, что он одержал верх, но не смог достойно ответить на, к сожалению, точную оценку, я решила показать ему язык.
Взгляд Джонни упал на мой рот, в его глазах плясали озорные огоньки, когда он сказал: — Продолжай показывать мне свой язык, и я его поймаю.
Я снова высунула язык и уставилась
