бога ради, помолчи сейчас об этом, − сказал Сокинз, − и так столько было разговоров, что мы затянули эту работу.
Нед ничего не сказал в ответ, конец веревки коснулся земли, и Банди привязал его к лестнице, около шестой перекладины сверху. Лестница лежала на земле, параллельно стене здания. Если бы она находилась под нужным углом к стене, поднимать ее было бы гораздо легче, но это было невозможно − мешала стена соседнего дома и садовая ограда между двумя домами. Вот почему люди, стоящие на чердаке, не могли прямо в окно втянуть веревку, они стояли в помещении, не видя лестницы, и веревка, вползая в комнату у самого окна, терлась о каменный подоконник.
Едва конец веревки привязали к верхнему краю лестницы, Красс и Харлоу встали у ее основания, а трое других начали поднимать ее с земли. Так как Баррингтон был самым высоким, он встал посередине − под лестницей, − поддерживая перекладины, Филпот стоял слева от него, а Банди справа, и каждый держался за свою сторону.
По команде Красса Даусон и Сокинз начали подтягивать веревку, и край лестницы стал медленно подниматься в воздух.
От Филпота в этом деле было мало пользы, и это усложняло задачу двух его соседей, а кроме того, увеличивало натяжение веревки. Им явно не хватало сил, и оттого, что Баррингтон и Банди старались это компенсировать, лестница стала раскачиваться.
Когда лестница поднялась всего лишь на половину своей высоты, Даусон и Сокинз обратили внимание, что веревка попала в желобок между кирпичами, и, хотя они тянули ее изо всех сил, им не удавалось выбрать ее дальше. Им показалось, что стоявшие внизу перестали поднимать лестницу.
Так оно и было. Все трое почувствовали, что лестница слишком уж тяжела, и раза два на несколько секунд передохнули. В эти моменты всю тяжесть лестницы поддерживала только веревка, а самое большое натяжение приходилось на ту ее часть, которая терлась о выступ окна. А потом негодная часть веревки, та самая, на которую обратил внимание Даусон, во время одной из передышек пришлась как раз на этот выступ. И получилось так, что на одном конце веревки повисла вся тяжесть огромной лестницы, и потертый кусок веревки находился как раз на остром выступе каменного подоконника, а другой конец веревки что есть сил тянули к себе Даусон и Сокинз. И тут веревка лопнула, как нитка. Один ее конец остался в руках у Даусона и Сокинза, которые шлепнулись в комнате на пол, а другой взмыл в воздух, как гигантский бич. Какое-то мгновение лестница качалась из стороны в сторону, стоявший под ней Баррингтон, который держал на поднятых руках одну из перекладин, отчаянно старался ее удержать. Справа от него стоял Банди, который тоже поддерживал на вытянутых руках свою сторону, а слева, между лестницей и стеной, находился Филпот.
Короткий миг они пытались удержать эту тяжесть, но у Филпота не хватило сил, и лестница, качнувшись влево, рухнула, отбросив его к стенке. Он упал ничком, и лестница обрушилась ему на спину; тот стояк, который был обвит проволокой, ударил его по шее. Он даже не вскрикнул, он лежал неподвижно, и только кровь струилась из царапин на лице и из ушей.
Баррингтон тоже свалился на землю, лестница придавила ему голову и плечи, лицо и голова были в крови, он потерял сознание. Все остальные остались невредимы − они успели отскочить от падающей лестницы. На их крики сбежались рабочие и оттащили лестницу. Два неподвижных тела лежали на земле. Филпот казался мертвым, тем не менее Истон побежал за живущим по соседству врачом, который появился через несколько минут.
Он опустился на колени и тщательно осмотрел неподвижное тело Филпота, все остальные стояли вокруг, молча, охваченные ужасом.
Баррингтон, которого, к счастью, только оглушило, уже пришел в себя и сидел у стены. Он отделался царапинами и синяками.
Осмотр пострадавшего продолжался недолго, и, когда врач поднялся с земли, еще до того, как он успел что-то сказать, все поняли, что оправдались их самые худшие предположения.
Филпот был мертв.
Глава 47
ТРУПОЕДЫ
Баррингтон в этот день уж не работал больше, но прежде чем отправиться домой, он зашел к врачу, который перевязал ему голову и забинтовал руки. «Скорая помощь» отвезла труп Филпота в морг. Вскоре появился Хантер и с ходу начал шуметь и ругаться, что до сих пор не закончена покраска фронтона. Когда же ему рассказали о случившемся, он стал ругать рабочих за то, что пользовались негодной веревкой, в то время как им нужно было попросить в мастерской новую. Перед уходом у него состоялся долгий и секретный разговор с Крассом. Тот сообщил ему, что родственников у Филпота не было и что его жизнь была застрахована в десять фунтов в страховом обществе, членом которого является и он, Красс. Крассу было известно, что Филпот распорядился, чтобы деньги в случае его смерти отдали старухе, у которой он квартировал и с которой они были добрыми друзьями. В результате этого секретного разговора Красс и Хантер пришли к выводу, что старуха, наверное, будет рада освободиться от связанных с похоронами хлопот и что Красс, как близкий друг покойного и к тому же член того же страхового общества, − самый подходящий человек, которому она может доверить все эти хлопоты. Красс был немного знаком со старухой, и было решено, что он отправится к ней немедленно и получит у нее согласие действовать от ее имени. Конечно, делать им почти что нечего, пока не кончится расследование, но хотя бы можно изготовить гроб − Хантер знаком со сторожем морга, он их пустит туда на минуту обмерить тело покойного.
Покончив с этим вопросом, Хантер отправился заказать новую веревку, а Красс, удостоверившись, что все завалены работой сверх головы, потихоньку скрылся − он пошел навестить хозяйку Филпота. Исчез он так незаметно, что никто из рабочих и не догадался о его отсутствии, пока они не увидели, как он возвращается примерно около двенадцати часов.
К часу дня была доставлена новая веревка, и на этот раз лестницу подняли без всяких происшествий. Красить фронтон поручили Харлоу, но он так волновался, что Сокинзу велели все время стоять внизу и держать лестницу. В этот день все сильно волновались и работали с опаской.
Когда Берт кончил белить подвал, Красс послал его красить ворота. Пока парень занимался этим делом, с ним заговорил какой-то незнакомец, державшийся весьма независимо и интересовавшийся случившимся. Незнакомец
