Ознакомительная версия. Доступно 35 страниц из 175
В действительности «смерть подозреваемого является основанием для прекращения уголовного дела» и «преследование беспредметно, когда применение наказания невозможно». Иными словами, никогда не будет никакого процесса Криеслера и вся эта толстенная папка канет в архивах забвения. По ходу дела Угро и магистрат пришли к соглашению относительно важного пункта: и речи быть не может, чтобы пресса узнала истинную личность Человека-гвоздя. Собаки уже получили свою кость: трио из Локирека. На сегодняшний день никто в Судебной полиции не желал, чтобы стало известно, что настоящий убийца – полицейский из бригады уголовного розыска, бывший на хорошем счету и почти дослужившийся до пенсии.
Эрвана мучил еще один вопрос: действительно ли Крипо до своих пятидесяти лет ни разу не убивал? Конец октября Эрван провел за проверкой всех подозрительных смертей в Иль-де-Франс за последние десятилетия, которые могли бы соответствовать, пусть отдаленно, стилю их клиента. То же самое он проделал в Бретани. Художник у него был, теперь он искал произведение, хотя без улик и обстоятельств это напоминало поиск иголки в стоге сена.
В конце октября он наконец оставил это дело. Накануне Дня Всех Святых Эрван собрал чемодан, чтобы присоединиться к семье на острове Бреа.
В день мертвых. Лучше не придумаешь.
146
Глухо ворчащее синее море, яркие мимозы, жар нагретых камней: Эрван всегда ненавидел Бреа. Молодой Морван воспринимал остров как вещественное воплощение их бретонских псевдокорней, и это место, со своими песчаными тропинками, гранитными зубьями и маленькими домиками, слишком красивыми, чтобы быть настоящими, вызывало у него неприязненное чувство. Все казалось ему туфтой.
Эрван был несправедлив, знал это и тем более наслаждался: подобная злонамеренность являлась частью его вечного поединка с отцом и всего, что имело к нему отношение. Расследование ничего не изменило. Копаясь в истории Человека-гвоздя, он вынес еще более мрачное представление о Морване – его единственное героическое, блестящее и бесспорное свершение тоже оказалось не без темных пятен.
После смерти Крипо Эрван много раз перечитывал подборку отчетов о процессе Фарабо. Он даже взял их с собой на остров. Не лучшее место, чтобы в последний раз пропустить через себя все факты в непосредственной близости от главного героя эпопеи. Это как читать «Одиссею», сидя рядом с Улиссом.
Он по-прежнему искал зацепку. Ни Одри, ни он сам так и не смогли найти ни хоть что-то, связывающее Морвана со смертью Маро, ни даже указывающее на то, что речь шла не о самоубийстве. Оставалось только прошлое и возможность очень давней ошибки…
Все были в Бреа, как положено. Он на них не смотрел: он их обонял. Для него каждый из них ассоциировался с определенным запахом.
Испарения полуденной раскаленной скалы – это Лоик. Затянутый в морскую куртку с капюшоном, он высовывал из него голову, как птица из гнезда. Его словно прокалил наркотик и иссушили деньги. Похоже, он решил проблемы с достоянием клана – Старик утверждал, что он их разорил, – и вроде бы не слишком огорчался. Развод его тоже, казалось, не беспокоил. Лоик смотрел на море. Смотрел, как проходят дни. И наверняка мысленно чертил дорогу у себя в комнате.
Запахом Гаэль была влажная трава, подросшая за ночь. Черная водолазка, взлохмаченные светлые волосы, слегка загорелая, она была бесподобна. Внутренняя борьба с собой истончила ее черты и отточили красоту. Очищенная соленым воздухом, она ничем не напоминала ту девушку, что упорно лезла в грязь в Париже. Антидепрессанты тоже помогли: Гаэль казалась спокойней, словно ей удалось обрести равновесие. Однажды утром, во время отлива, Эрван расщедрился на прогулку с ней.
– Помнишь, я как-то сказала тебе: «Для женщины кончать – это самострел»?
– Такое разве забудешь? – улыбнулся он.
– Я никогда не кончала, но только и занималась самострелом.
– Ты спасла мне жизнь.
– Я не о том.
Она все больше курила, и это ей шло. Раскаленные затяжки придавали ее облику жесткость, которая оттеняла ее еще юную красоту. Эрван не знал, что она имела в виду: свою утраченную мечту о кино, сексуальные провокации или годы, потраченные на попытки разрушить собственную семью. Он знал только одно: то хладнокровное убийство спасло его и освободило ее. Удар ножом в сонную артерию Крипо остановил стремительный бег Гаэль. Пролившаяся кровь убийцы была словно очищение – пусть даже никто не знал правды о смерти Крипо: официально это Эрван среагировал в ситуации законной самозащиты.
Запахом Мэгги был запах каменного бретонского крыльца: выходишь на улицу, поскальзываешься на ступеньке, летишь кувырком и падаешь возле дома, которому на тебя глубоко плевать. За время расследования Эрван понял, что мать вовсе не являлась невинной жертвой: ее отношения с мужем оказались куда сложнее, чем он всегда думал. Однажды вечером он подошел к ней. Стоя на свежей и колкой траве, она крутила в воздухе старомодную сушилку для салата – что-то вроде сита, которое обрызгивало небо каплями росы.
– Ты ни о чем не жалеешь?
– О чем ты говоришь?
– Не знаю, – ответил он. – Например, о том, что ты не помогла мне в расследовании, не воспользовалась случаем рассказать кое-какую правду о семье или о Конго и твое молчание поддержало папину ложь…
– Бог знает что ты такое говоришь.
Дом погрузился в тень, и зарождающаяся ночь наложила на мрачные очертания скал еще более темные пятна, которые, казалось, просачивались прямо из земли. Эрван некоторое время следил за вращением сушилки, потом оставил Мэгги во власти ее сумерек. Здесь ловить нечего.
В тот же вечер, после ужина, он присоединился к отцу, стоявшему на берегу, как будто в ожидании прибытия своего персонального флота. Морван купил разбойничий дом на северном острове, «самом диком, самом дурацком» – по его собственному описанию. Халупа отстояла довольно далеко от моря, но от нее все же был виден маяк, мигающий в ночи, как вырванный глаз. Ветер доносил запах соли и водорослей, от которого щипало в носу и прочищались бронхи. Эрван никогда не верил в бретонские корни Старика, но эти йодистые ароматы вполне ему подходили.
– Как себя чувствуешь после всего этого бардака?
– Счастливым.
Эрван понимал, что тот хотел сказать: все члены клана выжили, он сам считался героем и избежал любых подозрений в причастности к смерти Жан-Филиппа Маро. Миссия выполнена.
Первое ноября выпало на четверг. Французы отдыхали до пятого.
София появилась утром в субботу, с Милой и Лоренцо. Можно было предположить, что она приехала в Бреа, чтобы провести время с Лоиком и его семьей. Или же чтобы повидать другого брата, с которым у нее возникла тайная и почти кровосмесительная связь. Эрван догадывался, что она здесь не ради него или Лоика, но ради Командора. Она приехала понаблюдать за своей добычей, выбрать угол атаки, выработать лучшую стратегию.
Ознакомительная версия. Доступно 35 страниц из 175
