— Посмотри на свои руки, Вепперс, — сказала ему девчонка, возвышая голос над шумом новых взрывов. Мерцание огней выхватывало из темноты ее испачканное лицо, мокрые грязные волосы.
Глазами он еще мог шевелить и опустил взгляд на свои руки.
Они были покрыты тонкими серебряными нитями, посверкивающими на вспышках света.
— Откуда?..
— Ай-ай, — проговорил где-то рядом мужской голос. — Приятный вечер для этого, правда?
Из темноты вышел высокий, очень худой человек в свободных одеждах. Подняв глаза, Вепперс узнал Демейзена. Аватара едва удостоила его взглядом и подошла к девушке.
— Ну как вы?
— Никогда не чувствовала себя лучше. Думала, что вы далеко.
— Да. Была такая мысль. Вам помочь?
— Дайте мне минуточку собраться с силами.
— С удовольствием.
Он повернулся к Вепперсу, сложил на груди руки.
— Это делает не она, — сказал он. — Это я.
Вепперс не мог шевельнуть ни языком, ни челюстями. Ему даже дышать было тяжело. Потом словно тысяча маленьких жестоких иголок вонзились в него, словно тонкие, в волосок, проволочки обволокли все его тело и начали сжиматься, врезаясь в его кожу.
Из его рта вырвался хриплый слюнявый визг.
Аватара снова посмотрела на девчонку.
— Если только, конечно, вы не хотите прикончить его, — сказал он ей. Потом снова перевел взгляд на Вепперса, чуть нахмурился. — Но я бы не стал это делать. Муки совести — ужасная штука. — Он улыбнулся. — Так говорят. — Пожал плечами. — Если вы, конечно, не машина вроде меня, — пробормотал он. — Мне на такие вещи, как совесть, насрать.
Девушка заглянула в глаза Вепперса, в чью кожу медленно впивались проводки татуировки. Он никогда не испытывал такой боли, даже не думал, что бывает такая.
— Быстро, — сказала она и закашлялась, когда мимо них проплыло очередное облако дыма и горящих угольков.
— Что? — спросила аватара.
— Быстро, — сказала она. — Не ослабляйте. Сделайте…
Аватара заглянула в глаза Вепперса и кивнула девушке.
— Ну, вы видите, — сказал Демейзен. — Милая девочка, правда?
Боль, и без того невыносимая, бесконечно усилилась, в особенности вокруг его шеи и головы.
Удар милосердия последовал, когда голова Вепперса вывернулась на сто восемьдесят градусов, его и без того нелепое в крапинках крови лицо приняло совсем комическое выражение, когда волоски татуировки завились спиралью, поднялись и одновременно стали сжиматься, отчего его голова, казалось, сморщилась и убралась в себя, превратившись в бесконечно узкий цилиндр, исчезнувший в брызгах крови.
Ледедже не смогла не отвернуться. Она услышала звук — словно целую чашу с гнилыми фруктами опорожнили на землю, потом услышала и почувствовала, как мгновение спустя тело упало на траву рядом с ней. Она открыла глаза и увидела, как тело дернулось несколько раз, кровь все еще хлестала из перетянутой, перерезанной шеи.
Она почувствовала, что сейчас упадет в обморок, она оперлась на выставленные назад руки, чтобы не упасть.
— Аккуратный трюк, — сказала она, глядя, как из миниатюрных пристаней и сараев, где хранились игрушечные боевые корабли, выпрыгивают огненные плясуны и маленькие фонтанчики огня; огонь усиливался, и снаряды с ракетами начали рваться и разлетаться повсюду.
— Она переметнулась с вас на него, когда вы попытались задушить этого хера в кабинете посла Хьюэн, — сказал Демейзен, подходя к телу и пиная его, словно чтобы проверить — настоящее ли оно. — А на вас не осталось ничего, кроме замечательного загара.
Она снова закашлялась, оглянулась, впитывая глазами безумный хаос, воцарившийся вокруг них.
— Другие корабли, — сказала она. — Скоро. Нужно…
— Нет, не нужно, — оборвал ее Демейзен, потягиваясь и зевая. — Никакой второй волны не будет. Кораблей не осталось. — Он нагнулся, вытащил нож из безголового тела, которое теперь перестало подергиваться. — Осталось несколько штук для ребят из планетарной обороны — пусть почувствуют себя героями, — сказал он, разглядывая нож, взвешивая его в руке, переворачивая. Раздался громкий свистящий звук, последовавший сразу же за световой вспышкой, — снаряд из одного из охваченных огнем боевых кораблей; рука аватары дернулась с ошеломительной скоростью и отбила снаряд, летевший прямо ей в лицо, а сам он продолжал восхищаться ножом. Отбитый снаряд упал неподалеку в камыши, подняв высокий фонтан воды — белый с оранжевым отблеском на фоне грязной черноты. — Вообще-то я подумывал, не пропустить ли один из этих кораблей или даже для потехи не расстрелять ли самому соответствующие цели и сделать вид, что я ни при чем, — сказал Демейзен. — Но в конечном счете я решил не делать этого. Пусть на земле останется больше свидетельств. Кроме того, некоторые Ады всего лишь перешли в спящий режим и все еще держат своих обитателей. Может быть, удастся кого-то спасти, если там остался еще кто-то, не потерявший разума.
Аватара вытянула перед собой руку, и татуировка — сверкающая, новенькая — съехала с тела Вепперса, неторопливо образовала спираль в воздухе, похожую на перекати-поле на стерне, а потом обвилась вокруг руки аватары, словно раскрученная ртуть, и исчезла, растекшись по его коже на предплечье и выше.
— И эта штука все время была живой? — спросила Ледедже.
— Да. Не то чтобы живой, но охеренно разумной. Настолько разумной, что у нее даже имя есть.
Она протянула руку, пока он переводил дыхание.
— Не сомневаюсь, что есть, — сказала она. — Но… меня избавьте.
Демейзен ухмыльнулся.
— Шлеп-автономник, личная защита, оружие — все вышеперечисленное, — сказал он, снова потягиваясь, словно татуировка расползлась по всему его телу и он теперь проверял, как она сидит.
Он посмотрел на нее.
— Вы готовы вернуться? Если вы собираетесь возвращаться?
Она сидела, опираясь на закинутые назад руки, один ее глаз был залит кровью, все тело болело, чувствовала она себя — хуже некуда. Она кивнула. Пожалуй.
— Хотите это? — он протянул ей нож рукоятью вперед.
— Пожалуй, — сказала она, беря нож, а потом с трудом поднимаясь на ноги — он другой рукой поддержал ее. — Семейная реликвия. — Она посмотрела на аватару, нахмурилась, сказала: — Их было два.
Он покачал головой, произнес «шшш», нагнулся и поднял второй нож, лежавший на земле. Он вытащил двойные ножны из кармана Вепперса и с поклоном передал все это Ледедже.
Игрушечный боевой корабль, все еще причаленный к пристани и охваченный огнем от носа до кормы, внезапно вздыбился в середине и, взорвавшись, переломился, разбрызгивая вокруг пламя, раскидывая вокруг обломки, осколки и сердито завывающие снаряды и ракеты. Первый вырвавшийся из расколотого корабля огненный столб на мгновение высветил два серебристых овоида, стоявших на острых концах на невысоком маленьком островке; потом они исчезли — так же быстро, как и появились.
