В груди у Гримма колыхнулась вдруг праведная злость.
— Рук… — процедил он.
— Ваш доклад, — заметил Альбион, — обвиняет его в трусости перед лицом неприятеля.
— Так и есть, — сказал Гримм. — Он испугался. Он сбежал. Если бы «Блистательный» держался стойко, мы не потеряли бы «Гремящего» и, вполне вероятно, получили бы «Итаску» в рабочем состоянии и почти целой.
— Об этом упомянуто в вашем докладе, — согласился Альбион. — Однако представленный Адмиралтейству отчет коммодора Рука звучит несколько иначе. Он утверждает, что взрывная волна от вражеского залпа временно замкнула кабели силового кристалла и поддерживать прежнюю высоту стало невозможно.
— Чертов лжец… — прошипел Гримм. — Спросите у Байяра.
— Уже спросил, — кивнул Альбион. — Коммодор Байяр доложил, что находился слишком далеко и под неудачным углом, чтобы ясно наблюдать происходящее, и не может с чистой совестью поклясться в правоте любого из этих утверждений. Без его показаний, боюсь, у меня остается только ваше слово против слова коммодора Рука.
Гримм скрипнул зубами. Он был с позором изгнан из флотских рядов. А Рук считался любимцем влиятельной фракции в структуре флотского командования.
— Мне обратиться к капитану Кастильо с просьбой представить собственный отчет?
Запрокинув голову, Альбион коротко хохотнул.
— Я вам верю. И не сомневаюсь, что добрейший капитан подтвердит ваше видение событий. Но опасаюсь, что его слово едва ли будет иметь серьезный вес в глазах чиновников Адмиралтейства.
Хребет Гримма обернулся холодной сталью в медной оболочке.
— То есть Рук благополучно ушел от ответа, сир?
— Да, ушел, — кивнул Альбион. — Пока что.
В бессилии сжимая кулак, Гримм услышал, как трещат костяшки пальцев.
— Так точно, сир.
Какое-то время Альбион пристально разглядывал его, а затем отодвинул стопку страниц отчета в сторону и, поставив на стол локти, сложил ладони вместе.
— Переходя к частной беседе, — сказал он, — как бы вы оценили действия Альбиона в разгар этого кризиса?
— Мы проиграли, сир, — прямо ответил Гримм.
— Что подвело вас к такому выводу?
— Мы не остановили нападение на хаббл Платформа. Враг бежал, предав огню бесценную сокровищницу знаний. Погибли невинные люди. Пристани Платформы были уничтожены. Во всем этом хаосе я усматриваю лишь один лучик света.
— Какой же?
Гримм извлек из кармана своей куртки две одинаковых книжицы и аккуратно выложил их на стол перед Альбионом.
— Именно за этим гонялись Кэвендиш и аврорианцы. Это было их главной целью. Она присвоила себе одну копию и сожгла все остальные, какие только могла отыскать. Кто-то из монахов сумел вынести одну из пожара — а украденную я отобрал как раз перед появлением «Итаски».
Очень, очень неторопливо Альбион опустил пальцы на обложку верхней из книжиц. Притянул обе к себе и положил рядом, корешок к корешку.
— В своем отчете вы о них не упомянули.
— Нет, сир. Аврорианцы приложили огромные усилия, чтобы завладеть этой книгой. Мне показалось разумным не сообщать об этом в письменной форме.
Альбион медленно кивнул.
— Действительно, капитан. Вы приняли очень разумное решение. — Одним плавным движением он убрал обе книжицы в выдвижной ящик стола. — События обернулись для нас самым прискорбным образом.
— Могло быть и хуже, — сообщил Гримм.
— Почему же?
— Преступные гильдии Платформы, сир. Если бы они не вмешались, чтобы скоординировать усилия по тушению огня и эвакуации людей, погибло бы куда больше народу. Мы вполне могли потерять весь хаббл целиком.
— Да уж, — согласился Альбион. — Повезло нам, что гильдии так быстро отреагировали.
— Весьма быстро, — сказал Гримм. — Словно знали заранее, чего следует опасаться. Сир.
Альбион прикрыл глаза, потом поднял веки, чтобы уставиться на Гримма пустым, ничего не выражающим взглядом:
— Что вы имеете в виду, капитан?
— Вы не могли доверять собственной Гвардии, — сказал Гримм. — Но вам был нужен кто-то многочисленный, и сильный, и организованный, чтобы справиться с задачей… И пусть мотивы гильдий могут казаться неприглядными, они никогда не меняются. Деньги.
— Какая интересная теория, капитан Гримм… — тихо проговорил Альбион. — Впрочем, боюсь, она звучит не слишком убедительно. Я лишь номинальный глава правительства, не более. Это известно всем.
— Ах да, — вздохнул Гримм. — Виноват.
Ни один из двух сидевших за столом мужчин не улыбнулся. Но Альбион чуть заметно кивнул в сторону Гримма — подобно фехтовальщику, признавшему нанесенный укол.
— Почему, сир? — спросил Гримм. — Зачем им понадобилась книга?
— У меня нет на это ответа, — сказал Альбион. — Но, полагаю, мы могли бы его поискать.
— Едва ли командирам и экипажу «Итаски» известно что-то, кроме полученных ими приказов и самых общих целей, — заметил Гримм. — Таковы основы безопасности.
— Тогда, сдается мне, следует спросить у мадам Кэвендиш, — поднял на него взгляд Альбион. — Возможно ли найти «Туманную акулу»?
— Едва вернувшись на борт своего судна, капитан Рэнсом нырнула в туман, чтобы поднять паруса, — покачал головой Гримм. — Она контрабандистка. Можете отправить гоняться за ней хоть половину всей вашей флотилии, сир. Они даже ее тени не увидят.
— Таково ваше профессиональное мнение? — сощурил глаза Альбион.
— Нет, сир. Это факт.
— Н-да… — протянул Альбион. — Что ж. По крайней мере, книга им не досталась.
* * *
«Туманную акулу» измотал шторм. Непредсказуемые порывы ветра с яростью обрушивались на воздушное судно, мотая его то в разные стороны, то вверх и вниз. Всю бурю Эспира просидел на полу, надежно затянутый спасательной сбруей, прислонившись к борту спиной. Его подчиненные были десантниками Копья Аврора, привыкшими к скверным погодным условиям во время полета, но после трехдневной болтанки многие из них бывали вынуждены хвататься за ведро, избавляясь от содержимого желудков.
Прикрыв глаза, Эспира постарался впасть в забытье, но спустя какое-то, не поддающееся оценке время Чириако привел его в чувство, хлопнув по плечу:
— Опять… — только и сказал сержант.
Со вздохом Эспира поднялся на ноги. Отцепил от скоб страховочные ремни и вновь начал нелегкий путь вдоль борта «Туманной акулы», целью которого была каюта мадам Кэвендиш.
Эспира устал. Стучаться не было настроения… но просто ворваться в каюту было бы невежливо, а ему еще хотелось увидеть Копье Аврора. Он постучал, и спустя секунду Сарк приоткрыл дверь. Коренастый боерожденный казался исхудавшим, как голодающий кот, зато Сарк был на ногах и довольно резво двигался, несмотря даже на нанесенные ему страшные раны. Бурча что-то себе под нос, он посторонился, впуская Эспиру.
