Первая жадность, когда он будто бы черпал в ней жизнь, прошла, и теперь он осыпал девушку лёгкими поцелуями. С крыши он спускался как пьяный и лишь чудом не навернулся на лестнице. Сам отвлекался, и Майяри отвлекала, целуя его куда придётся: в губы, глаза, нос, щёки, подбородок, шею, уши, волосы…
Уже внизу Ранхаш опять на краткий миг с жадностью поцеловал её и, оторвавшись, с трудом различил ошеломлённые лица Редия и Ашия.
– Сорвался-таки…
За спиной оказался Шидай, с весёлым изумлением смотрящий на пьяно качающегося сына и нежно льнущую к нему Майяри. Ранхаш мотнул головой и, пошатываясь, побрёл в сторону комнаты девушки.
– И как сорвался… – вниз спрыгнул Викан. – Если бы меня там не было, он бы принёс её позже. Завёрнутую в плащ на голое тело.
Теперь Шидай даже обеспокоился и поспешил за Ранхашем. Тот обнаружился сидящим на постели Майяри. Казалось, он никак не мог оторвать полного безумия взгляда от улыбающегося лица девушки и с силой стискивал одеяло, натянутое до самого её подбородка. На полу валялись её сапоги и чулки, и Шидай, оценив состояние сына, предположил, что тому понадобились все силы, чтобы остановиться только на этом.
– Спи, спи… – тихо бормотал Ранхаш, целуя Майяри.
– Ты уйдёшь?
– Совсем ненадолго… только решу кое-что. Спи. Мы поговорим утром… когда ты придёшь в себя. Спи, Майяри.
Он погладил её по голове дрожащей ладонью и, поднявшись, спиной вперёд, не сводя с девушки взгляда, вышел из комнаты.
– Следи, – велел он Шидаю и направился к лестнице.
– Эй, ты куда? – обеспокоился тот, но сын, чуть не навернувшись на ступеньках, скатился вниз.
– Обалдеть, – поражённо выдохнул Викан.
Лекарь обернулся, услышав хныканье, увидел, что Майяри, усевшись на постели, пытается стащить с себя платье.
– Вот же мировое бедствие, – оборотень тяжко вздохнул и велел остальным: – Топайте отсюда.
Дверь за ним закрылась, и уже из-за неё донеслось:
– Ну иди сюда, помогу. Эх, Майяри, ну отчего ты меня никогда не слушаешься? Сказал же, как выпьешь лекарство, сразу спать. Ждёт теперь тебя утром совсем новая жизнь. И я даже не знаю какая, но, думаю, влюблённый Ранхаш будет ещё тем чудаком. Ну да сама виновата, – и донельзя довольным голосом протянул: – Нарвалась!
Мариш замер посреди коридора, бдительно прислушиваясь к затихающим звукам. Господа уже изволили пойти спать, слуги тоже потихоньку расходились по своим комнатушкам, и дворецкий наслаждался этими спокойными минутами.
Благородную тишину разрушили торопливые лёгкие шаги, раздавшиеся на лестнице, и в коридор выскочил Юдриш. Увидев нахмурившегося Мариша, оборотень поспешил к нему.
– Представляешь, кто на ночь глядя явился? – прошептал мужчина, весело вскидывая брови. – Наш доблестный харен. Хочет немедля видеть госпожу. И это в такой-то поздний час!
– Что ему нужно? – ещё сильнее нахмурился Мариш.
– Этого не сказал, но выглядит взволнованным и мрачным. Прям на себя не похож. Да ты взгляни, он на улице стоит. Заходить отказался, сказал, спроси сперва, можно ли госпожу увидеть.
Мариш шагнул к окну и действительно увидел рядом с дверью для слуг – парадные-то уже заперли – господина Ранхаша. Выглядел тот настолько необычно, что дворецкий коротко распорядился:
– Впусти. Я разбужу госпожу.
– Ты серьёзно? – поразился Юдриш, но поразился шёпотом, чтобы кто-то не услышал, как фамильярно он к господину дворецкому обращается. – Ночь на дворе, неприлично же мужика пускать к незамужней девушке в такое время.
– Впусти, – повторил Мариш и загадочно добавил: – Может, сегодня это закончится.
– Что закончится?
– Открой дверь! – почти прорычал дворецкий и направился в сторону покоев госпожи.
Лоэзия уже отпустила служанку и забралась под одеяло, когда услышала тихий, но настойчивый стук и голос Мариша.
– Госпожа, прошу прощения, что беспокою вас так поздно, но пришёл господин Ранхаш. Он желает видеть вас прямо сейчас.
– Господин Ранхаш? – девушка испуганно приподнялась. – Его пустили?
– Конечно, – голос дворецкого прозвучал так ровно, словно в дом Бодый всегда пускают припозднившихся гостей.
– Да… я сейчас… – Лоэзия откинула одеяло и торопливо опустила ноги с кровати. – Я сейчас.
– Он будет ждать вас в гостиной.
Девушка заметалась по комнате в поисках домашних туфель, которые аккуратно стояли на коврике подле кровати, и пытаясь одеться хоть как-то поприличнее. Неужели что-то произошло? Господин Ранхаш не стал бы беспокоить её так поздно по пустякам, да и Мариш бы не пустил его, будь дело пустым.
Затянув пояс халата, девушка ещё набросила на плечи плед, стащенный с кушетки, и опасливо выглянула за дверь.
Господин Ранхаш уже был здесь. Он стоял спиной к ней, заложив на поясницу руки, и смотрел в окно. Над его головой покачивались три светляка: один ослепительно-белый и два слегка зеленоватых – такие у Мариша получались. Заслышав лёгкие девичьи шаги, мужчина стремительно развернулся, и Лоэзия невольно замерла, поражённая беспокойством на лице жениха. В глазах его было что-то болезненное, словно какая-то мука снедала его изнутри.
– Господин Ранхаш, что-то случилось? – испуганно спросила оборотница и похолодела. – Что-то с Майяри?
Ранхаш стиснул губы и слегка опустил голову.
– Доброй ночи, госпожа Лоэзия. Нет, с Майяри всё в порядке… сейчас всё в порядке. Я побеспокоил вас так поздно по другому поводу.
Он умолк, на несколько секунд залюбовавшись девушкой. Тонкая, изящная, неумолимо прекрасная, окружённая облаком серебристых волос и мягкой ткани. Ранхашу казалось, что только сейчас он наконец-то понял, как красива его невеста. Словно бы вконец прозрел, чтобы осознать, что теряет, но… Но пьяная девчонка, которую он менее часа назад уложил спать, манила его куда сильнее.
– Простите меня, госпожа Лоэзия, я хочу расторгнуть нашу помолвку.
Продолжение следует...
Всего с момента начала истории прошло 4 месяца 27 дней.
В Жаанидые герои находятся уже 12 дней.
3 месяца и 29 дней назад Ранхаш и Майяри впервые встретились.
Второй том закончился на 16 дне 1-го месяца весны.
Титулы и чины Салеи
Титулы
Ха̀йнес (женский титул хайнѐси) – титул правителя Салеи. Является наследуемым. Правители Салеи оборотни-совы.
Хайрѐн (хайрѐни) – титул детей хайнеса. Даётся только детям хайнеса. Остальные родственники до пятого колена почтительно величаются рисами – «потомками сильнейшего».