получит от нее достаточно денег, чтобы мы могли уехать из страны туда, где нас никто не найдет. Я умоляла его не делать этого, просила прийти и поговорить с парнем Памелы. Ведь если и есть надежный коп, то это он, но Майк был под наркотой. Он ничего не понимал.
Хейзел начала плакать громче, покачиваясь на своем стуле. Думаю, если бы Памела не положила руку ей на плечо, она бы упала на пол. Памела обняла Хейзел, когда у нее началась истерика. На сегодня опрос был окончен.
Ливингстон проводил нас в коридор.
— Вы ей верите? — Спросил Эдуард.
— Памела верит, но ведь это просто слова. Кармайкл мертв, так что мы не можем привлечь его, как свидетеля.
— Мы можем доказать хоть что-то из того, о чем она рассказала? — Спросила я.
— Не сейчас. — Ответил Ливингстон.
— Вы верите, что Рико способен на такой уровень жестокости? — Поинтересовался Эдуард.
— Я не так хорошо его знаю, но я бы сказал, что нет.
— Мы решили, что он просто идиот, потому что пустил Бабингтонов на место преступления, хотя должен был его охранять, но он уже тогда планировал их подставить. — Сказала я.
— То, что он их подставил, не сделает Джоселин миллиардершей. — Заметил Эдуард.
— Для этого им нужна смерть Бобби. — Согласилась я.
— А Джоселин в убийстве Рэя не участвовала. — Добавил Ливингстон.
— И теперь у нас есть признание, которое обеляет ее и всех возможных подельников в убийстве. Блядь, да мы просто сдали им в руки все карты. — Сказала я.
— Рико нашел орудие убийства в сарайчике. Это единственный краденный предмет в доме Бабингтонов, который не был надежно спрятан. — Заметил Ливингстон.
— Рико это спланировал? — Спросила я, и мы все переглянулись. — Кто-то из них помог Кармайклу покончить с собой и оставить записку?
— Рико был с нами. — Возразил Ливингстон.
— Женщина убедилась в том, что мы заметим ее возле дома ее дяди и тети. — Сказал Олаф.
— Она устроила спектакль. — Согласилась я.
— Если перед этим она устроила Кармайклу передоз и оставила за него фальшивую предсмертную записку, то она одна из самых хладнокровных людей, что я встречал. — Произнес Ливингстон.
— Для хладнокровия достаточно уже того, что она спланировала убийство и подставу. — Заметила я.
— Алиби в ночь первого убийства у нее идеальное. — Добавил Эдуард.
— Кто-нибудь проверял алиби Рико в ту ночь? — Спросила я.
— А зачем? — Ответил вопросом на вопрос Ливингстон.
— У нас есть голос Джоселин на записи. — Сказала я.
— На записи присутствует голос женщины, который большинство людей не услышали бы без специального оборудования. Если бы они узнали, что верживотное… простите, териантроп, услышал его первым и рассказал обычным полицейским, то это вряд ли бы посчитали уликой.
— Почему? — Не поняла я.
— Потому что судьям не нравятся сверхъестественные свидетели, как и улики, которые своим существованием обязаны чему-то сверхъестественному. Это не слишком хорошо работает в суде.
— Я не раз выступала экспертом по зомби в различных делах. Улики, полученные от сверхъестественных свидетелей, можно обыграть таким образом, что судья их засчитает.
— Это если дело дойдет до суда. Но нам нечего предъявить ни Джоселин, ни Рико. — Возразил Ливингстон.
— Блядь. — Выругалась я.
— Я знаю одного судью, который может согласиться прослушать наше видео, но этот звонок потребует серьезных оснований. — Сказал он.
— Если вы достанете нам ордера на обыск дома Маршанов и дома Рико, то я вам обещаю, что мы что-нибудь там найдем. — Ответил Эдуард.
— Не уверен, что смогу добыть оба ордера, опираясь только на слова Хейзел — это ведь просто слова, — но, думаю, вы правы. Если Джоселин и Рико действовали сообща, то мы обязательно что-нибудь найдем. Я бы поставил на дом Рико, потому что у нас нет объективных причин его обыскивать.
Ливингстон начал что-то набирать на своем телефоне. Он обещал нам, что позвонит, если у него получится раздобыть ордер на обыск.
Мы с Эдуардом и Олафом вышли на крыльцо и оказались в окружении семей и пар, ждущих свой лучший завтрак в ближайших трех округах, который, очевидно, подавали здесь в любое время дня. Некоторые из местных на нас косились, но они отворачивались, стоило нам посмотреть в ответ. Наши жетоны по-прежнему висели на виду, потому что мы все еще были с ног до голове увешаны оружием. Но хотя бы на нас с Эдуардом были форменные ветровки с надписью «МАРШАЛ» большими буквами.
— Хочу проверить, как там Бобби. — Сказала я.
Эдуард первым спустился по ступенькам и направился к машине, на которой мы с ним приехали. Я понятия не имела, где припарковался Олаф.
— Считаете, что Дюк вовлечен? — Поинтересовался Олаф, как только у нас появилось немного приватности.
— Нет, но местных полицейских здесь мало. — Ответила я. — Мне не нравится мысль о том, что Рико охраняет клетки в офисе шерифа.
— Им по-прежнему нужна смерть Бобби. — Согласился Эдуард.
— В противном случае они зря убили Рэя Маршана. — Добавила я.
Эдуард нажал кнопку на ключах и разблокировал свой арендованный внедорожник. Олаф собирался отправиться за своей машиной, но я окликнула его:
— Поедешь с нами. За твоей тачкой вернемся позже.
— Ты боишься его. — Заметил Олаф.
— Ага, пульс частит, сердечко шалит. Садись уже, чтобы мы могли, наконец, проверить, как там Бобби.
Я ожидала, что он будет спорить, но он не стал. Он просто сел на заднее сиденье внедорожника. Я взяла в руки свой шотган, а Эдуард вырулил с парковки так быстро, что мы едва не врезались в машину, ожидавшую свободного места позади нас. Может, дело было и не в грузовиках. Может, здесь просто парковка такая.
77
Эдуард без лишних разговоров припарковал внедорожник перед офисом шерифа.
— Что она здесь делает? — Спросил Олаф.
Я не могла понять, о ком он говорит, пока не начала выбираться из машины, встав на подножную ступеньку. В тот момент на крыльце я увидела Джоселин. Она по-прежнему была вся в белом и стояла чуть привалившись к поручням, словно рядом вот-вот должен был появиться фотограф. Дело было не только в одежде и босоножках на ремешках, но и в какой-то личной театральности. Нет, не так. Она была драматична в том самом смысле, как бесполезная-драма-в-твоей-жизни, а не я-собираюсь-стать-актрисой. Она источала флюиды королевы драмы, как Олаф источал флюиды насилия. Никому из них ничего для этого не нужно было делать специально — только существовать, и каждый из них по-своему мог разъебать твою жизнь.
Джоселин направилась к нам, рыдая и выкрикивая:
— Маршалы, я пыталась поговорить с Бобби, пыталась объяснить ему, что я чувствую, но он
