начальствующих лиц. Искал любимицу Божью в кабинетах, искал в канцеляриях, искал в залах заседаний, в комиссиях, в подкомиссиях загадывал в помещения для слуг, телохранителей, многочисленной челяди…
Нет ее!
Глубоко вздохнул Ангел, покинул страну, направился к другим народам и нациям.
Пришел в государство, где царят великие законы свободы, равенства, братства. Увидел большой дом, над которым сделана надпись золотыми буквами: «министерство государственного продовольствия».
Зашел внутрь. Посмотрел направо, налево…
– Нет совести!
Посмотрел затем великолепное здание, где в одном зале заседала одна правящая партия, в другом зале – другая партия, в третьем зале – третья. Побывал в помещении, где партии заседают вместе. Обыскал все углы, все закоулки, смотрел за портьерами…
– Нет любимой дочери Божьей!
Двинулся Ангел в соседнюю страну. Перешел в следующую… Ходил всюду, то в виде простого странника, то в виде влиятельного иностранца. Побывал у царственных особ, у студентов, у государственных деятелей, у представителей общественного мнения. Стал просто расспрашивать: не видали ли они любимой дочери Божией?
Одна царственная особа внимательно выслушала Ангела, приняла вопрос близко к сердцу. Но когда нужно было ответить, задумалась, вздохнула, и с грустью сказала:
– Простите, сэр. Без разрешения парламента я никому не имею права сообщать своих мыслей.
Президент одной из республик тоже любезно принял посланца неба, думая, что это интервьюер. Но, к сожалению, не успел ни о чем переговорить, так как спешил на открытие выставки куроводства.
У премьер-министров и у министров разных стран тоже побывал Ангел. Но премьеры уклончиво отвечали, что ради равновесия в правительстве они должны избегать всяких вопросов, которые не прошли через комиссии. Спрошенные дипломаты, просто не понимая, о какой любимице Божьей говорит их собеседник, участливо переводили разговор на современное благоустройство санатория для нервнобольных. А представители общественного мнения, не желая показать вида, что чего-то не знают, охотно брались ориентировать Ангела; одни указывали ему на восток, другие на запад, а третьи неопределенно махали рукой в разные стороны и говорили о том, что в поисках божественного идеала все зависит от точки зрения и от основного капитала издательства.
Загрустил Ангел от неудачи скитаний. И как-то раз, попав в страну, где всегда бывает много тумана во всей ее атмосфере, увидел величественный готический собор, решил зайти внутрь, спросить – может ли он видеть декана.
Охотно принял декан Ангела у себя в кабинете, пригласил сесть, выслушал.
И затем говорит:
– Любимая дочь Господа? В первый раз слышу. Погодите немного, посмотрю я, может быть о ней есть что-нибудь в моей переписке.
Поискал он, поискал. Ничего не нашел.
– Погодите, – говорит снова, – может быть есть по этому поводу что-нибудь в книгах, которые я написал?
Поискал, поискал. Ничего.
– Погодите, – говорит, – а может быть какие-нибудь сведения найдутся у меня на письменном столе или на полках?
Искал он, искал. Опять ничего. И, наконец, посоветовал Ангелу съездить на восток, к великому патриарху, к своему лучшему другу.
Отправился Ангел на восток, куда его направил декан, увидел, что попал в город, в котором был в самом начале скитаний. И посетил Патриарха.
Сидит Патриарх на великолепном троне, сверкает своим облачением. А рядом с ним какой-то чиновник на простом скромном стуле.
– Вы спрашиваете, где находится любимая дщерь Господа? – ласково ответил Патриарх на вопрос Ангела. – Это, действительно, интересно. А, в самом деле, где она может находиться, как вы думаете? – обратился он со своего трона к человеку, сидевшему рядом на стуле.
– Неизвестно, – кратко ответил чиновник.
– Да, да. Неизвестно, – кротко повторил Патриарх. – А что вы еще спросили? Знаю ли я, что она вообще существует? Да, это тоже – вопрос. А в самом деле, дорогой мой, – обратился Патриарх со своего трона, к чиновнику, сидевшему на простом стуле, – как вы думаете: знаю ли я, что она вообще существует?
– Нет, не знаете, – кратко ответил чиновник.
– Да, я не знаю, – кротко повторил Патриарх. И затем, встав со стула, благословил Ангела и дал понять, что аудиенция окончена.
Обошел Ангел после этого еще многие страны. Побывал у всех людей власть имущих среди человечества. Усталый, опечаленный, шел как-то раз вечером по проезжей дороге в какой-то большой город, сиявший вдали заревом многих огней.
А по бокам дороги, видит – бесконечные ряды скромных построек. Один барак, второй, третий, сотый. Все похожи один на другой. При слабом свете фонарей какие-то номера, буквы. А за светящимися окнами – мелькают движущиеся тени людей.
– А не лучше ли здесь остановиться на ночлег? – подумал Ангел. Вошел он незаметно в ворота, стал поочередно обходить все постройки. Заглянул в одно окно – тесно, много народа. Заглянул в другое окно – еще теснее. Обошел почти весь поселок. И осталось окно последнее, в последнем бараке, в самом жалком, в самом ветхом, с большими щелями в деревянных стенах, с полуразвалившейся крышей.
Заглянул внутрь… Осмотрел… И что же? Видит: она! Любимая дочь Господа! Совесть! Сидит у некрашеного стола, оперлась на руку. И печально смотрит в угол на икону с распятым Христом.
– Наконец-то! – радостно воскликнул Ангел, подняв благодарный взгляд к Небу. – Наконец-то отыскал я ее!
Быстро подошел он к крыльцу, постучал в дверь. А над дверью было поставлено число из «Откровения» № 666. А сверху на большой таблице написано: «Лагерь Ди-Пи».
«Православная Русь», Джорданвилль, 1-14 июня 1949, № 11 (439), с. 6-8.
II. Окно
Дали отцу Михаилу трудный приход. Жили здесь прихожане не в самом городе, а по окрестностям: на фермах, в соседних поселках возле лесопильных заводов. Чтобы совершать требы, приходилось много ездить, иногда ходить просто пешком на расстоянии нескольких километров.
А в связи с этим стала возникать у отца Михаила переписка со многими, главным образом с теми, которые жили слишком далеко от него.
Сначала писали о вопросах, связанных с церковью, с расписанием богослужений. А затем, после первого знакомства, начали сообщать кое-что и о своих житейских делах.
Особенно заинтересовали нового настоятеля своими письмами два приятеля, одиноко жившие где-то на ферме в горах. За дальностью расстояния бывали они в церкви редко, с отцом Михаилом беседовали только один раз, на приходском собрании. Но очевидно батюшка им очень понравился. Стали они присылать ему письма, когда не удавалось попасть на богослужение в город.
И удивлялся отец Михаил, читая, что они пишут.
Один сообщал, например:
«К сожалению, из-за спешной работы на ферме я две недели никуда отсюда не отлучаюсь. Погода у нас скверная: каждый день – дождь, на скотном дворе грязь, на огороде растения валятся, приходится окучивать, ставить колы, подвязывать ветки. В общем, все скверно, но будем надеяться на помощь Божию…»
А другой приятель в тот же день пишет оттуда же:
«Слава Богу, все у нас хорошо. Погода отличная, по утрам тепло, солнышко, а к вечеру почти каждый день дождь, так что поливать огород не приходится. Растения пышно растут, приходится их укреплять,
