та отскакивала, отбивая небольшие куски. К вечеру могила была готова, пусть не совсем нужной глубины, но достаточно, чтобы достойно закопать гроб. Из деревни показалась лошадь, которую вели в поводу, на санях стоял свежевыстроганный гроб с забитой крышкой.
Братья, Иван с Семёном, вдвоём подняли его и поднесли к краю могилы.
— Обскажи, кого хоть хороним? — попросил Маркел.
— О нынешних подвигах не знаю, но довелось мне воевать с ним. Пулям не кланялся, спина к спине в рукопашной стоял, надёжный был друг. Только видишь, как жизнь сломала его, не посмотрела на былые заслуги. И я отдаю почести тому, которого знал тогда, на войне, его хороню. Вот моё слово.
Закапывали без Родиона, он сидел и смотрел на куски земли, летевшие в яму, и думал, что, может, стоило забрать этот маленький пистолетик, и не давать случая осудить себя. Только всё больше приходил к мысли, что если бы ему, Родиону, оставили такой шанс, он был бы благодарен за это.
Домой Родион пришёл в сумерках, долго отскабливал землю с валенок, потом вошёл в дверь, разделся.
— Лиза, мне бы умыться, — устало попросил он.
— Я сейчас. — Она поставила на табуретку таз и набрала в ковш тёплой воды из чугуна, стоявшего на печи.
Она поливала ему на руки, на шею, потом подала полотенце.
— Родя, садись, я приготовила ужин. — Она сняла полотенце со стола.
Вместе со снедью на столе стояла бутылка с водкой. Родион налил себе полный стакан и выпил, едва закусив капустой. Потом долго сидел и молчал.
— Он сам себя убил? — спросила Лиза.
Родион долго молчал, словно не слышал вопроса, а потом повернулся к жене и сказал:
— Это совесть его убила. Постели мне, Лиза, что-то притомился я.
Неделю Родион валялся в жару, впадал в забытьё, «воевал» в беспамятстве, кричал кому-то что-то несвязное, вспоминал и Петруху Мамаева. Через неделю ему стало легче, и вскоре он стал выходить на улицу. Через месяц Родион оправился, занялся своими обычными делами. Только Лиза заметила, что седых волос на висках у мужа изрядно прибавилось.
39
Вот уже прошло две недели, как стал Родион отцом. Перед родами Лиза старалась особо не капризничать, хотя иногда очень хотелось. В такие минуты её раздражали все и всё, хотелось кричать, плакать, но потом такое настроение вдруг проходило и опять окружение становилось добрым и приятным. В последнее время Лизавета волновалась больше обычного, хотя рядом жила бабка Пелагея, она была знатной повитухой. Все ребятишки в деревне, весело носившиеся по улице, пришли на этот свет с помощью бабки Пелагеи. Рядом жила и Ульяна, с ней у Лизы сложились добрые отношения, но страх и волнение всё же были — в первый раз как-никак.
Родиону много раз было наказано, чтобы он не мешкал, а, как только жена скажет, сразу бежал за бабкой. И когда Лиза сказала, что пора идти, Родион всё же немного оторопел.
— Да иди уже! — прикрикнула Лиза. — Скажи бабке, что воды отошли.
Родион бегом вскочил на крыльцо соседского дома и закричал:
— Бабка Пелагея, иди быстрей! Там у Лизы началось!
— У, оглашенный, напугал до смерти — потише нельзя?
— Лиза сказала, что воды отошли.
— Я мигом. — Быстро накинув шаль, бабка, оттолкнув Родиона, поспешила к роженице. — Вода горячая есть?
— На печке в чугунах стоит.
— Я сейчас помогу, — засобиралась и Ульяна.
— А мне чего делать? — растерялся Родион.
— Ты своё дело уже сделал, теперь на завалинке жди, — Ульяна тоже поспешила за бабкой.
Родион присел на завалинку своего дома и стал ждать. Для начала мая погода стояла тёплая, солнце уже припекало, слизывая остатки снега. Не успел он осознать своё новоё положение, как вдруг из дома раздался звонкий детский крик. Родион вскочил и было побежал в дом, но на крыльце появилась Ульяна.
— Ты куда?
— Как куда? А там чего?
— Дочка у тебя родилась, радуйся! Пока не ходи туда, потом посмотришь. Слава богу, всё разрешилось быстро, — пробормотала она и вернулась в дом.
А через полчаса Родиона позвали посмотреть дочь. Лиза лежала, счастливо улыбаясь, только на щеках блестели слезинки. Девочка, завёрнутая в пелёнки, лежала рядом на подушке и морщилась, по очереди прищуривая глазки.
— Глянь-ка, какая красавица получилась, — сказала бабка. — Ещё поискать таких надо. И ты, девонька, молодец, — зря и сама не мучилась долго, и дитя не мучилось. И не скажешь, что по первому разу.
Лиза кивнула Родиону, тот и не сразу вспомнил, что нужно делать дальше. Вскочил, достал из сундука свёрток, приготовленный для этого случая бабке Пелагее. Там был красивый цветастый платок, отрез на платье и деньги — так было заведено. Ведь ещё не раз придётся обратиться, дай-то бог, а потом с какими глазами пойдёшь? Конечно, бабка ничего не скажет и поможет. Но в традиции русского народа за добро платить добром.
— Как назовёшь дочку? — спросила Пелагея, довольная подарком, а ещё больше вниманием. Значит, ценят, раз подарками отмечают.
— Так Настенькой назвали уж.
— Как же ты назвал, когда не знал, кто народится? — улыбнулась старуха.
— Чего не знал? Знал, мне Лиза давно сказала, что сначала Настенька будет, потом Машенька, а далее как Бог даст.
— Ишь, мужики! Для вас всё просто: кого захотел, того и родил? Нет, милок, не всё так легко. Тебе вот что скажу: пусть твоя суженая пару деньков полежит, ну и потом смотри, чтобы за тяжёлое дело не хваталась, побереги её.
Старуха поднялась и тяжело направилась к двери, обернувшись, сказала:
— Если что случится — дорогу знаешь, да не тяни — сразу приходи.
— Иди, проводи, — сказала Лиза устало.
— Я сейчас. — Родион довёл бабку до дома.
— Спасибо тебе за всё, — сказал молодой отец, улыбаясь.
— Да мне чего? Чем могу, как говорится.
Только через месяц немного освободился Родион от дел — земля трудов и времени требует. Как обычно, помогали всем мипом друг другу, всё делали сообща. И отсеялись, и отсадились вовремя — можно было немного передохнуть.
После обеда Родион вернулся из леса, ездил за черемшой, которая ещё была в тёмных ельниках. В маленьком дворике болтались на ветру пелёнки, радовали глаз. После рождения дочери отношения между молодыми родителями стали ещё трогательнее. Родион едва ли не забрал всю домашнюю работу, ладно бы, со скотиной, но ещё и по дому. Тут Лиза не вытерпела и
