Выясните, слышат ли они 714-го.
– 714-й, 714-й. Ванкувер – 714-му. 714-й, ответьте, – вызывал по радио оператор.
Триливен облокотился на стол. Курительная трубка у него в руке погасла.
– Ну вот, – устало произнес он. – Видимо, конец связи.
– 714-й, 714-й. Слышите меня? Ответьте, пожалуйста!
– Не могу больше! – воскликнул Бердик. – Джонни, возьми кого-нибудь и принеси еще кофе. Крепкого и без молока.
– Тише! – насторожился радиооператор.
– Что-то есть? – с надеждой в голосе спросил руководитель полетов.
– Не знаю… В какую-то минуту я подумал… – Не снимая наушников, приникнув к радио головой, оператор крутил ручки тонкой настройки. – 714-й, 714-й, это Ванкувер. – Не поворачивая головы, он крикнул через плечо: – Что-то слышно… Похоже, они. Но я не уверен. Если они, то сбились с частоты.
– Надо пробовать, – проговорил Триливен. – Пусть меняют частоту.
– Рейс 714, – продолжал оператор. – Это Ванкувер. Это Ванкувер. Смените вашу частоту на 128.3. Слышите? Частота 128.3.
Триливен повернулся к руководителю:
– Запросите у ВВС свежие данные по радару. Они уже должны скоро появиться у нас на экране.
– 714-й. Смените частоту на 128.3. Ответьте, – продолжал оператор.
Бердик вновь взгромоздился на край стола. От его руки на дереве остался влажный след.
– Нет, нет, не может быть, – бормотал он, словно в поисках поддержки у всех, кто был рядом. Взгляды присутствующих были устремлены в сторону радио. – Если мы их и сейчас потеряем, от них мокрого места не останется.
Глава 9
04.35–05.05
Как в каком-то кошмарном сне, объятый бессильной яростью, стиснув зубы, с мокрым от пота лицом Спенсер пытался вернуть контроль над управлением лайнером. Одна рука – на рычаге, другой он крепко держал штурвал. Странное ощущение нереальности соединялось в нем с небывалой злостью и негодованием. Злился он на себя. Почему он вдруг упустил из виду не только высоту полета, но и скорость? Голова отказывалась вновь прокручивать события последних двух минут. Что-то отвлекло его внимание – вот и все, что он помнил. Или это очередное оправдание? Он не мог вот так резко потерять высоту за каких-нибудь несколько секунд – видимо, происходило постепенное снижение. В то же время он точно помнил: незадолго до этого он проверял показания вариометра. Или дело не в том? Может быть – топливо?..
Он вдруг почувствовал, что едва сдерживает желание завопить, как в детстве, и выбраться отсюда, чтобы не видеть всех этих рычагов, нервно подрагивающих стрелочек и многочисленных лукавых циферблатов приборов. Послать все подальше. Убежать назад в теплый, гостеприимно освещенный салон с криком: «Я же говорил, что не смогу! Я же предупреждал! Никто меня не слушал! Нельзя вынуждать человека делать то, что…»
– Мы набираем высоту. – Голос Джанет, как ему показалось, прозвучал невероятно спокойно. Он вдруг вспомнил о ее присутствии, и в этот момент крик, звучавший у него в голове, сменился женским визгом, донесшимся откуда-то сзади из пассажирского салона – безумным визгом.
Он услышал, как заорал какой-то мужчина:
– Он не пилот! Я видел – пилоты лежат на полу, оба! Нам всем конец!
– Замолчите и сядьте! – Это был окрик Бэйрда.
– Вы не имеете права мне указывать…
– Я сказал, назад! Сядьте!
– Спокойно, доктор, – послышался гнусоватый голос ланкаширца, Жаркого. – Предоставьте его мне. Слушай, ты…
Спенсер на секунду зажмурил глаза, пытаясь остановить хоровод пляшущих перед глазами подсвеченных дисков циферблатов. Он вдруг с горечью признался себе в том, что совершенно бессилен. Можно было проводить всю жизнь в бесконечной беготне и суете и убеждать себя, что, не будь он в хорошей форме, ему бы не выдержать такого ритма. Однако при первой же по-настоящему критической ситуации, когда от тела потребовалась полная отдача, он не выдержал и сломался. И это была самая жестокая правда: вдруг в какой-то момент осознать, что ты не способен на большее, что ты будто старый автомобиль – вот-вот покатишься назад, с горки – вниз.
– Извините, – сказала Джанет.
Продолжая крепко держать рулевую колонку, он удивленно взглянул на нее.
– Что? – бессмысленно переспросил он.
Девушка повернулась к нему вполоборота. При зеленоватом свете приборной панели ее бледное лицо казалось почти прозрачным.
– Извините, что я вас так подвела, – просто ответила она. – Вам и так хватает. Я… я не выдержала.
– О чем вы? – резко отозвался он. Он не знал, что еще сказать. Ему был слышен громкий женский плач в пассажирском салоне. Его мучила совесть. – Я пытаюсь поднять эту махину как можно быстрее. Но боюсь резко набирать высоту, а то опять сорвемся.
От двери послышался голос Бэйрда:
– Да что там у вас происходит, в конце концов? Вы в порядке? – Он пытался перекричать гул двигателей.
– Извините, док, – отозвался Спенсер. – Я не удержал его. Надеюсь, теперь порядок.
– Старайтесь хотя бы по возможности держаться горизонтально, – взмолился Бэйрд. – В салоне кое-кому и без того хуже некуда!
– Это моя вина, – сказала Джанет. Бэйрд, покачнувшись от безумной усталости, оперся о дверь.
– Нет, нет, – возразил Спенсер. – Если бы не она, мы бы… Я просто не умею управлять этой штукой – вот и все!
– Хватит, – сухо отрезал Бэйрд. До них донесся мужской вопль. – Восстановите связь! – И уже в следующее мгновение раздался отчетливый голос доктора, обращавшегося к пассажирам: – Прошу вас всех послушать меня внимательно. Паника – самая заразная болезнь и к тому же наиболее смертельно опасная. – Дверь в кабину резко захлопнулась, и его не стало слышно.
– А насчет связи – мысль правильная, – спокойно произнесла Джанет. – Нужно, чтобы капитан Триливен был в курсе всего.
– Да. Сообщите ему о том, что случилось, и о том, что я вновь набираю высоту.
Нажав на микрофоне кнопку, Джанет принялась вызывать Ванкувер. И впервые не услышала мгновенного ответа. Она продолжала вызывать. Но в ответ была тишина.
Спенсер мгновенно вновь ощутил уже знакомый ему приступ страха. Он пытался собраться с силами.
– Что случилось? Вы точно в эфире?
– Да… кажется.
– Дуньте в микрофон – если он работает, вы услышите.
Джанет сделала, как он сказал.
– Да, все в порядке – работает. Ванкувер, алло, Ванкувер. Это 714-й. Вы меня слышите? Прием.
Тишина.
– Ванкувер. Это 714-й. Пожалуйста, ответьте! Прием.
И вновь тишина.
– Дайте мне! – Оторвав правую руку от рычага, Спенсер нажал кнопку на своем микрофоне. – Ванкувер. Алло, Ванкувер. Это Спенсер, 714-й. Срочно, срочно. Ответьте.
Тишина казалась плотной и непрошибаемой, та же глухая стена. Они вдруг словно очутились совершенно одни в целом мире.
– Передающая аппаратура показывает, что сигнал идет, – недоумевал Спенсер. – Я уверен, мы в эфире. – Он сделал очередную безрезультатную попытку. – Вызываю все станции. Мэйдэй, мэйдэй, мэйдэй. Это рейс 714.
