Только после установления приведенных выше фактов исследователь русских морских законов имеет возможность правильно определить роль, объем и значение иноземных, в частности французских, источников в выработке русских морских законов. Попытаемся это сделать.
Остановимся прежде всего на системе русских морских законов. Как было видно из сопоставления названий книг и титулов французских ордонансов Людовика XIV с русскими морскими актами, русские морские законы были весьма близки [к] французским. И это вполне понятно, так как французские ордонансы были весьма разработаны, многосторонни и в значительной степени соответствовали широким задачам и планам Петра I и в военно-морском деле, и в морской внешней торговле. Тем не менее в самой системе расположения материала всего морского права русский законодатель остался самостоятельным. Покажем черты этой самостоятельности.
Французские морские законы – ордонансы, устанавливавшие основания организации морского войска и порядки во флоте – по выражению Петра, «аншталт о флоте… о чинах, командах, рангах, должности, экзерции, правах в суде и штрафах», – в то же время содержали нормы, регулировавшие организацию и порядки портов и арсеналов, нормы, также по выражению и определению Петра, [об] «Адмиралтействе, о служителях во арсенале, о их должности, о материалах всяких, о артиллерии и препорции, как артиллерии, так такалажу, по рангам всего»[1518]. Такое соединение законодательного материала нашло свое выражение и в самом названии кодекса: «Ordonnance… pour les Armées Navales et Arsenaux de Marine» [в переводе К. Н. Зотова от 1715 года – «Устав о войсках морских и о их арсеналах»].
Петр, хорошо знакомый с расположением материала французских ордонансов, не одобрял их системы, поэтому еще в 1715 году в приведенном выше указе Зотову рекомендовал ему собирать материалы и строить свои доношения по двум основным разделам: «То описание лутче учинить на двое: одно – о Адмиралтействе, другое – о флоте»[1519]. Такое же указание он сделал тому же Зотову 4 апреля 1718 года, при составлении последним свода выписок из иностранных морских законов: «Сделать две книги: первую – когда флот приготовить и что на оной людей, артиллерии, амуниции и протчего принадлежит, по рангам каждого рангу на один корабль, также инструкцию, как должность свою офицерам и рядовым знать, также и Артикул воинский; вторую – как содержать флот в гавани и верфи с их вышними и нижними служители и какая их должность, также магазейны и протчие»[1520]. Это предписание Петра было изменено уже во время самой законодательной работы – было введено новое подразделение материала, в результате чего [оказались] выработаны не две, а три следующие книги: первая – Морской устав, содержащий определения о флоте, личном составе, ранге, должности, дисциплине, наказаниях; книга вторая – Регламент Адмиралтейства, содержащий положения о «должности» Адмиралтейской коллегии как высшего административного учреждения, руководящего органа флота и кораблестроения, а также о самом кораблестроении, и, наконец, третья книга – Пóртная – как часть вторая Регламента морского, «в которой определено о всем, что касается доброго управления в бытность флота в море; також о содержании портов и рейдов»[1521].
Второй особенностью русских морских законов было строгое разграничение сферы военных законов и гражданских. Петр в своих морских законах стремился дать нормы исключительно военно-морского права, не смешивая норм, касавшихся личного состава военного флота и военного кораблестроения с порядками и особенностями службы гражданского торгового флота. Такого точного разграничения французские ордонансы не проводили; например, в ордонансе «Touchant la Marine» целая книга – IV – содержит нормы о морской рыбной ловле: «De la Pesche, qui se fait en Mer».
Таким образом, по вопросу о системе всего морского законодательства Петра I следует признать, что, хотя основные разделы русских морских законов и близки [к] отдельным книгам, главам и артикулам французских законов, но тем не менее в окончательном виде, в результате работы над ними, они вылились в три особые книги, построенные по своей собственной, оригинальной системе, со строгим разграничением особенностей и характера службы и строительства кораблей военно-морского и гражданского торгового флота.
Те же черты близости французских морских ордонансов [к] русским военно-морским законам можно наблюдать и при изучении содержания последних. Заимствования из французских законов были весьма значительны, и влияние их на русское законодательство оказалось весьма заметным и плодотворным. Укажем точно эти заимствования.
Для удобства изучения сделаем предварительно примерное подразделение главы I, о «должности» Адмиралтейской коллегии, по содержанию различных ее артикулов: артикулы 1–12 – круг дел и состав Адмиралтейской коллегии; 13–30 – о подрядах и поставках при снабжении флота материалами и провиантом; 31–50 – о приходо-расходных книгах; 51–52 – о ластовых[1522] судах и огнях для хода кораблей; 53–65 – о принятии на службу, подготовке, производстве в чины и отставке личного состава флота; 67–70 – о контролерских доношениях; 71–79 – об особенностях положения «морских служителей»; 81–92 – о международных нормах; 94–106 – о призах; 107–112 – отдельные законы.
В первом разделе по намеченному нами делению – артикулы 1–12 – большая часть статей, чисто учредительных, написана собственной рукой Петра и пополнена некоторыми замечаниями адмирала Крейса. Они [эти статьи] вполне самобытны. Среди них только две – артикул 3, о начатии заседаний коллегии через четверть часа, и артикул 12, о нормах снаряжения кораблей пушками, – взяты из французских законов. О самостоятельности Петра при составлении статей этого раздела можно судить по выработке артикула 1, одного из главнейших – об определении компетенции, предметов вéдения Адмиралтейской коллегии[1523]. В первом наброске этого артикула Петр вслед за французским ордонансом «Touchant la Marine» (книга I, титул 2, артикулы 1, 2, 5 и 7) проектировал: «Воинская колегия морская (или Адмиралтейская) имеет верхнюю дирекцию над всем, что к плаванию морскому, по рекам и озерам, их содержание, поправление, суд и протчее, что по оному надлежит во всем Российском государстве, как для воинских случаев, так и для торговли и промыслов, яко следует ниже в сем и протчих регламентах». Далее он указал частные предметы ведения коллегии, а именно: а) «препорция и удобство судов, как на море, так и по рекам»; б) «в сей колегии определяются персоны»; в) «о канатах и протчем, чтоб не люд[ь]ми возили». Таким образом, по первому наброску Петра Адмиралтейская коллегия должна была руководить делами и морского, и речного судоходства, а равно и личным составом как военного, так и гражданского флота. Но такое смешение ведомств и функций было бы отступлением от старого, строго проводимого до того времени, разграничения между двумя указанными отраслями судоходства – военного и гражданского. Поэтому Петр переработал свое первое, приведенное нами определение в принятом на практике с самого основания русского флота направлении: «Колегия адмиралтейская имеет верхнюю дирекцию над людми, строением и протчими делами, к Адмиралтейству надлежащими, какого б звания оные ни были, во всем Российском государстве»[1524]. Русское же Адмиралтейство было с самого начала учреждением исключительно военным.
