слишком долго пролежавшего на солнце. Даже глазные яблоки сморщились и высохли в глазницах. Кем бы ни был Кэррион, что бы он ни сделал, он нанес Малкольму сокрушительный удар. Тем не менее, король все еще был сильнее меня, и боль в ребрах стала невыносимой. Я дышала поверхностно, каждый вдох был мучительнее предыдущего.
— Ты меня очень заинтриговала. — Уродливая улыбка Малкольма будет преследовать меня даже в следующей жизни. — Алхимик, спустя столько лет. Я не удивился, узнав, что Мадра пыталась убить всех вас много веков назад. Она всегда боялась таких, как ты. Хотя, полагаю, выследить всех было невозможно. Как известно, распознать магию в феях-полукровках крайне сложно. Кому-то все-таки удалось ускользнуть, спрятаться в ее городе, завести семьи и детей. Наша кровь фей, должно быть, разбавилась за столетия и стала слабее, чем шепот в кровной линии. Но тут появляешься ты. Должен сказать, я впечатлен. Генетический выброс с твоей силой просто немыслим. Знаешь, было время, когда я очень тесно сотрудничал с такими, как ты. — Он посмотрел на меня. — Это была очень талантливая женщина-алхимик, которая открыла ключ к моему дару крови. Она была замечательной во многих отношениях. В других она вызывала глубокое разочарование. Возможно, мне стоит оставить тебя в живых, когда все закончится. Похоже, я нуждаюсь в еще одном чуде, благодаря этому ублюдку Дайанту.
— Я не стану тебе помогать, — прошипела я. — Я не могу. Я работаю только со ртутью.
Малкольм цокнул языком — влажный, отвратительный звук.
— Малышка, твое невежество просто шокирует. — Он швырнул меня. Для него это было так просто. Всего лишь небрежный взмах его запястья, и я полетела в стену. Я с силой ударилась об обсидиан, дыхание перехватило. Перед глазами сверкнула вспышка белого света, и я рухнула на землю.
Не теряй сознания, Саэрис. Если ты сейчас потеряешь сознание, ты умрешь.
Это не было похоже на мой голос. Он звучал как голос Фишера. Такой четкий. Такой громкий. Так близко…
Малкольм поддел носком ботинка рукоять Солейса и выбил меч из моей руки. Опустившись рядом со мной, он холодными пальцами разжал мой кулак и забрал монету, которую я с таким трудом нашла. Она обожгла его кожу, но лишь на секунду. Он опустил ее в маленький кожаный мешочек и прикрепил его к поясу на талии, а затем перевернул мою руку и провел ледяным пальцем по моим знакам. Указывая на руны на указательном и среднем пальцах, он назвал их по очереди. — Земля. Воздух. Огонь. Вода. Соль. Сера. Ртуть. Вся гамма. Больше, чем у любого алхимика, с которым я когда-либо сталкивался. Ты способна не только вернуть мне мою силу, но и сделать многое другое.
— Просто убей меня и покончим с этим. Я не стану тебе помогать, — простонала я.
— Правда? — Вампир наклонил голову. Он коснулся замысловатой, переплетающейся руны на тыльной стороне моей правой руки. Я попыталась отдернуть руку, но он покачал головой, неодобрительно хмыкнув. — Говоря о впечатляющих знаках, таких я тоже не видел раньше. Такие красивые. Похоже, ты нашла себе пару. Интересно, кто бы это мог быть?
— Да пошел ты, — прошипела я.
— За эти годы я провел с Фишером много времени. На него приятно смотреть, так что ты поверишь мне, когда я скажу, что сразу заметил его новые знаки. Но мне не нужно было видеть чернила на коже, чтобы понять, что ты его, не так ли? Я почувствовал твой запах на нем, как только он появился здесь и потребовал, чтобы я отпустил его сестру. Я почувствовал на нем запах твоего тела. — Он выдавил из себя эти слова, словно они оставили во рту неприятный привкус. — Но запах твоей крови был гораздо сильнее. Я не мог в это поверить. Что он питался тобой, — усмехнулся он. — Он носил этот серебряный кулон на шее каждый день, пока был заперт в этом лабиринте. Подарок его матери, я полагаю. Чистое серебро, пропитанное какой-то особо мерзкой магией. Я не смог бы сорвать его, даже если бы попытался. Эдина всегда была такой занозой в моей заднице. Я обещал отпустить Фишера, если он укусит меня. Я обещал стереть Гиллетри из его памяти, чтобы он забыл об этом месте и о том, что здесь произошло… если он хоть раз попробует мою кровь. Я хотел познать блаженство, которое наступит от прикосновения его зубов. Но он отказал мне. Он предпочел остаться и страдать. А потом ты. Жалкий, слабый человек? Его пара? Это оскорбительно.
— Прости. — Страшно представить, как хрипели мои легкие, когда я говорила. — Он просто не любит нежить.
— Ты даже не представляешь, насколько жалким будет остаток твоего короткого существования, девочка, — прошипел вампир. — Фишер будет моим, так или иначе. Ты поможешь мне исцелиться. Ты поможешь мне создать непобедимую армию, которая пронесется по всей Ивелии. И он отдаст себя…
Я нанесла удар. Клинок, пристегнутый к моему бедру, не был таким впечатляющим, как Солейс, но он был острым, и в конце концов это все, что имело значение. Я вонзила кинжал в горло Малкольма, крича от боли в груди. Глаза вампира расширились, зрачки сузились до вертикальных щелей.
— Ты… глупая…
Я повернула кинжал и выдернула его, зарычав от усилия. Кусок плоти Малкольма оторвался вместе с лезвием, и из раны гейзером хлынули дым и кровь. Кровь короля не была черным ихором, как у его вампиров. Она была темно-багровой, но все же красной. Вне себя от ярости, Малкольм прижал руку к шее и зарычал. Ему не нужно было оружие, чтобы убить меня. Достаточно было его рук. С яростным рычанием он ударил меня кулаком в живот и направил его вверх.
Держись, Саэрис. Я иду!
Это был голос Фишера. Кристально чистый и совершенный.
Он идет за мной.
Но будет слишком поздно.
По моему телу пробежала волна холодного шока. Боли не было. Не сразу. Она подкрадывалась ко мне по краям моего сознания, как утренняя изморозь на оконном стекле.
А потом она уничтожила меня.
Я умирала. Малкольм не оставил мне шанса. Его ликование было отвратительным, когда он отнял свою пропитанную кровью руку от моего живота.
— Говорят, раны живота — это худший способ умереть. — В его голосе слышались булькающие хрипы.
