Если бы о лодке и о его помощи в этом деле стало известно, ему бы пришлось с позором уйти в отставку. Но все обошлось. Японцы сами держат язык за зубами и умеют заставить молчать других.
Если бы учебный поход японской команды на «Эндрю Макферсон» прошел спокойно, то и вообще не о чем было бы беспокоиться…
Доступ к баллистическим ракетам на лодке перекрыт специальным люком, ключ от которого есть только у командира корабля. Запустить ракету без командира никто не мог, но случилось непоправимое: в результате аварии сработал механизм выталкивания ракет сжатым воздухом, металлическая крышка шахты автоматически открылась, одна из ракет, прорвав пластикаторную диафрагму, преграждавшую путь воде в шахту, вылетела за борт и стала опускаться на дно. Вахтенный офицер решил, что сейчас произойдет атомный взрыв, и отдал приказ всплывать. На гидролокатор, сигнализировавший о наличии надводного судна над головой, никто не обратил внимания.
На лодке сыграли боевую тревогу. Капитан был на командном пункте, когда лодка уже протаранила «Никко-мару», и велел срочно погружаться. Атомный взрыв мог произойти в любую минуту. О спасении рыбаков не могло быть и речи: в тесных помещениях лодки они столкнулись бы с японскими офицерами. Началась бы политическая буря; оппозиция потребовала бы от правительства ответа на вопрос: что именно делали японские генералы на борту американской лодки? Скандал в парламенте мог поставить под угрозу строительство японской атомной лодки — многолетние усилия пошли бы прахом.
Капитан «Эндрю Макферсон» в глубине души надеялся, что рыбаки уйдут на дно вместе со своим судном, и никто ничего не узнает. Однако, к его огорчению, патрульный самолет доложил, что рыбаки пытаются спастись на шлюпках.
В район, где «Эндрю Макферсон» потеряла баллистическую ракету, устремились американские корабли в надежде обнаружить ее.
Адмирал ждал шифрованного сообщения о том, что поиски упавшей на дно ракеты увенчались успехом. Когда все закончится, он сможет вздохнуть свободнее.
И адмирал активно включился в разговор своих коллег по комитету. Речь шла о том, чтобы просить президента выступить с речью при спуске на воду двух новых лодок-ракетоносцев, которые должны войти в состав 7-го флота.
Кадзуо Яманэ попытался определить, не пробита ли голова, и тут же отдернул руку. Малейшее прикосновение к затылку причиняло невыносимую боль.
Проклятый таксист здорово стукнул его по голове. Левой рукой Яманэ проверил карманы пиджака. Пусто — бумажник, водительское удостоверение таксист забрал.
Кадзуо сделал несколько шагов. Ничего, передвигаться он может. Значит, обошлось без сотрясения мозга. Морщась, он на ходу чистым носовым платком промокнул рану, кровь больше не шла.
На шоссе Яманэ старался стать левым боком к движению. Человека с проломленной головой таксист не захочет везти. Однако первая же машина с красным огоньком затормозила, задняя дверь открылась.
В гостинице Яманэ сразу поднялся в свой номер, разделся, промыл голову холодной водой, продезинфицировал одеколоном. Выйдя из ванной, позвонил по телефону в соседний номер. Летчик не снял трубку. Яманэ оделся и вышел в коридор.
Летчик дверь не открывал и не откликался. Яманэ спустился вниз.
— Нет, нет, гость из 202-го номера не выходил, — убежденно ответил клерк за стойкой.
Яманэ все же уговорил администратора подняться на второй этаж и проверить, не случилось ли чего с постояльцем.
Номер был пуст. Спешно вызванная горничная испуганно сказала, что еще не убирала 202-й, ведь «гость спит». Однако в номере был идеальный порядок, постель заправлена, следы завтрака, принесенного летчику, тоже неведомым образом исчезли.
Яманэ бросился вниз. Наученный горьким опытом, он сел не в первое же такси, остановившееся по его знаку, а в третье.
Он ехал в Ацуги, понимая, что безнадежно опоздал.
И опять голубая гладь моря открылась перед ним. Он уже был почти у самой базы, когда увидел поднявшийся в воздух вертолет марки В107А со знакомым номером из шести арабских цифр: первая означала год выпуска, вторая тип летательного средства, третья — боевое предназначение, три последние — бортовой номер.
Экипаж этого вертолета слышал все разговоры, которые после столкновения американской подлодки с «Никко-мару» вели офицеры военно-морских «сил самообороны», и знал, почему рыбаков бросили на произвол судьбы.
Вертолет сделал большой круг над заливом и оказался в опасной близости от только что взлетевшего самолета с опознавательными знаками ВВС США. «Что же он делает?» — вырвалось у Яманэ. В этот момент вертолет взорвался.
Самолет тряхнуло, он медленно и нехотя завалился на левое крыло, а потом уже стремительно, словно торопясь, ринулся в море. На месте, где он упал, взметнулся столб воды, рассеявшийся градом мелких брызг.
Капитан второго ранга Катаока мельком выглянул в окно. Поручение было выполнено: последние, кто знал о пассажирах «Эндрю Макферсон», последовали за экипажем американской подводной лодки. Теперь все они в пучине морской. А с ними и подполковник Гейтс из американской разведки, который пытался украсть секреты японской космической программы.
По обе стороны от спикера палаты представителей, на возвышении, установлен ряд кресел для министров. Премьер-министр располагается справа от спикера, его заместитель — слева. Поближе к главе правительства усаживаются министры иностранных дел и финансов, генеральный секретарь кабинета. Министерский ярус кресел неофициально называется «хинадан» — полка с куклами, по аналогии с куклами, которые выставляются в домах 3 марта, в день девочек. Такие наборы кукол — непременная принадлежность семьи. Вот и министры сидят в своих креслах, точь-в-точь как куклы.
Инспектор Акидзуки стоял в пустом зале для заседаний палаты представителей. Прикрыв глаза, инспектор представил себе зал, полный людей (палата представителей насчитывает 511 человек). Консервативная партия — в левой части зала. На передних рядах — депутаты, начинающие свою парламентскую карьеру. На задних — руководители фракций, бывшие министры. Посредине — партийные функционеры, чья роль — дирижировать действиями парламентариев-консерваторов.
Справа — депутаты от оппозиции. Где-то там было кресло Нирадзаки. Обличения Нирадзаки ни к чему не привели. Люди, определявшие судьбу страны, шли дальше, неугомонный депутат не мог им помешать.
«Я много раз говорил ему, что один в поле не воин, — услышал Акидзуки голос бывшего адвоката Эдогава. — В одиночку он ничего не сумел сделать, хотя мог многое. Зато убить его оказалось проще простого. Вы никогда не найдете его убийц».
Акидзуки сунул руки в карманы и стремительно двинулся к выходу. Он шел между рядами пустых кресел, которые, казалось, внимательно следили за каждым его шагом. Скорее уйти отсюда! И Акидзуки сначала тихо, а потом громче, не боясь пугающей тишины зала и оставшейся за спиной полки для кукол, стал читать нараспев танка Какиномото Хитомаро:
Вздымается волна из белых облаков,
