До сих пор почти все военно-исторические романы Форестера («Смерть французам», «Браун на Резольюшн», первые две книги о Хорнблауэре) заканчивались тем, что герой исполняет свой долг до конца, но его подвиг остается неоцененным и невознагражденным. С появлением третьей книги история Хорнблауэра обретала некое подобие хеппи-энда — по крайней мере, горького хеппи-энда. Удивительно, насколько добрее к своему герою Форестер стал с годами. Много позже, в пятидесятых, он написал рассказ «Последняя встреча», в котором Хорнблауэр, в свои семьдесят два, наконец-то научился быть счастливым и радоваться жизни. Этот рассказ Форестер не опубликовал, а положил в сейф с указаниями отдать в печать после его смерти — трогательный посмертный подарок герою, который стал писателю другом и братом-близнецом.
В «Спутнике Хорнблауэра» есть эпизод, из которого видно, что сам процесс работы над книгой был цепью интеллектуальных приключений вполне в духе Хорнблауэра.
«Хорнблауэр узнал о судьбе Лейтона ровно столько, сколько требовалось, чтобы прожить следующие несколько месяцев в мучительной неопределенности. Прибыл полковник Кайяр с жандармами, чтобы увезти его, Буша и Брауна в Париж. Все шло прекрасно, пока меня не настиг шок, такой же внезапный и почти такой же болезненный, как бывает, когда в темноте налетишь на угол двери. Однажды утром, планируя работу на день, я почувствовал страшные сомнения и легкомысленно от них отмахнулся; на следующий день сомнения стали определенностью, и я понял, что произошла катастрофа.
Не могу понять, как это получилось, как я мог быть так непозволительно беспечен, так слеп, так невнимателен. Выстраивая сюжет, я нагло сказал себе: „Здесь они убегут“, и больше об этом не думал. Я оставил дыру, и мне нечем было ее заполнить. Невозможно сбежать от двадцати жандармов в сердце Франции, притом что Бушу только что ампутировали ногу. Стараясь придать делу Хорнблауэра побольше важности, я сам создал себе непреодолимые трудности, приставив к нему, помимо жандармов, одного из лучших полицейских офицеров Бонапарта.
Я стыдился себя, меня грызли сомнения, гожусь ли я для выбранной профессии. Работа встала совершенно. Из тупика, куда я себя загнал, не было выхода. Надо было вернуться и пойти другой дорогой, то есть заново выстроить весь сюжет, а затем переписать предыдущие пять глав. Неужто их и впрямь придется переписывать? Мое необъяснимое предубеждение, не позволяющее менять законченный текст, всколыхнулось настолько, что я впал в панику. Но как может человек, у которого только что отняли ногу, сбежать от двадцати жандармов?
Разумеется, в конечном счете он сбежал. Я обнаружил, что у моей профессии есть не только тяготы, но и привилегии, а удача была на моей стороне. Двое суток (кажется) напряженных раздумий, и я нашел решения. Два дня я безостановочно вышагивал по кабинету утром и лихорадочно метался по неприветливым улицам остальную часть дня и вечер. Не просто так Хорнблауэр получил свою привычку ходить по шканцам, когда ему требовалось решить сложную задачу. Думаю, в эти двое суток были мгновения, когда мои дети шарахались от меня в ужасе.
Однако у писателя есть способности, которые раньше приписывались только ведьмам и чернокнижникам. Он может вызывать ветры и наводнения. По счастью, погода оказалась на моей стороне; бой в заливе Росас произошел осенью, а сейчас была зима, когда снежные бури не только возможны, но и вероятны. Снежная буря… река… лодка… наводнение… и все три моих героя сбежали, в чем может убедиться каждый, кто возьмет на себя труд прочесть шестую главу».
Зато путешествие по Луаре доставило Форестеру удовольствие, которого он прежде от письма не испытывал. Мирные, счастливые, спокойные дни… он жалел только, что Луара короче Амазонки и что творческий вкус не позволяет описывать эти дни слишком долго.
«Под стягом победным» вышел в 1938 году, а в 1939-м началась Вторая мировая война, и Форестеру надолго стало не до приключенческих романов. В Первую мировую его не взяли в армию из-за больного сердца, теперь он мог послужить Англии своим пером. Как многие британские писатели, кому возраст или здоровье не позволяли идти на фронт, Форестер начал работать в Министерстве информации — правительственном органе, который существовал в Британии с сентября 1939-го по март 1946-го. Его отправили в Соединенные Штаты писать статьи, рассказы и сценарии, которые поддерживали бы симпатии американцев к Англии. В это время в американских журналах «Кольерс» и «Аргози» выходят три рассказа о Хорнблауэре, которые недотягивают до остальной саги, но каждый по-своему любопытен для поклонников цикла. В «Руке судьбы» (1940) Форестер придумал сюжетный ход, который потом несравненно интереснее развил в «Лейтенанте Хорнблауэре». Этот рассказ (как и два других) не входит в «канон» и обычно не публикуется вместе с романами из-за хронологических неувязок, зато дает поклонникам повод спорить, за какую «Кастилию» Хорнблауэр получил наградную шпагу — за ту, что в «Руке судьбы», или за ту, что в «Лейтенанте». Действие «Дурного самаритянина» (1941, британский вариант названия — «Милосердное предложение») происходит, когда «Сатерленд» идет к месту встречи с «Калигулой» в июне 1810 года, то есть между восьмой и девятыми главами «Линейного корабля». Речь в нем идет о вопросе, крайне актуальном в годы войны: милости к пленным врагам. Занятно, что часть рассказа, которая выглядит совершенно неправдоподобной, — та, где Хорнблауэр стреляет из пушки стержнем с привязанным к нему тросом, чтобы навести веревочный мост, — основана на исторических фактах. Такого рода эксперименты — с примитивным ракетным устройством и с корабельной мортирой — действительно ставились в первом десятилетии девятнадцатого века и даже использовались для помощи потерпевшим крушение. В рассказе «Хорнблауэр и его величество» (1940) англо-американская война 1812–1815 годов чуть не заканчивается раньше, чем это произошло на самом деле; во всяком случае, Хорнблауэр успевает несколько раз подумать, как глупа и бессмысленна эта война.
Той же войне — вернее, тому, что лучше бы ее никогда не было, — посвящен и роман Форестера, вышедший в 1941 году, «Капитан из Коннектикута». Его герой, Джосайя Пибоди, очевидно, задумывался как «американский Хорнблауэр», но, в отличие от Хорнблауэра с его временами суровым реализмом, книга целиком приключенческая и заканчивается полноценным хеппи-эндом; все влюбленные пары женятся, и благородные враги — английский и американский капитаны — становятся не только друзьями, но и родственниками. Другими словами, это занимательное чтение на несколько вечеров, однако его нельзя поставить вровень с другими книгами Форестера.
Некоторое представление о его журналистских и писательских методах дает занятный эпизод, рассказанный Роальдом Далем. Даль в начале войны был летчиком-истребителем в Найроби, а в сорок втором его отправили в Вашингтон помощником военно-воздушного атташе британского посольства. «На третий день работы ко мне постучали. „Войдите“. В комнату робко вошел щуплый человек в очень толстых очках с металлической оправой. „Извините, что побеспокоил… меня зовут Форестер. С. С. Форестер“».
Посетитель объяснил Далю цель своего визита: «Я слишком стар, чтобы воевать. Единственное, чем я могу помочь Англии, — рассказывать о ней в американских газетах и журналах. Мы нуждаемся во всей помощи, какую способна дать нам Америка. Журнал „Сатердей ивнинг пост“ напечатает любой мой рассказ — у меня с ними контракт».
