Книга Ангел-наблюдатель - Ирина Буря

месте, не решается выйти из тени, чтобы не расстроить ее, и терпеливо ждет, пока я вырасту и смогу оценить все величие его самопожертвования. Конечно, ему нужно знать, когда же наступит этот переломный момент — а значит, следить за мной. Но уж никак не лично, чтобы… как там было, не бередить старые раны?

— Что у тебя, насколько я понимаю, не вызывает ничего, кроме брезгливости, — озвучил я, тяжело дыша, очевидный факт.

— Естественно! — фыркнула она, сверкнув глазами. — Это проще простого — умыть руки и изображать из себя мученика! И свалиться мне на голову с распростертыми объятиями, когда я самостоятельной стану! Когда мне помощь уже не нужна будет. Сидит, небось, вычисляет, когда уже можно будет на мою рассчитывать!

— Дара, ты не имеешь права так говорить! — вырвалось у меня каким-то утробным рычанием.

— Да неужели? — прошипела она, глядя на меня с уже нескрываемой яростью. — Где он был, когда Тоша, как белка в колесе, вертелся, чтобы у нас все нужное было? Где он был, когда мне поговорить не с кем было, потому что все с утра до вечера работали? Да он просто боится нос свой здесь показать, чтобы его — снова — не погнали вон метлой поганой! Я только не понимаю, какой тебе-то прок в этой слежке? Ты его старый и верный друг, да? Отказать не смог, когда тебя послали, как собачонку, вынюхивать, где заботами в старости пахнет?

От таких низких инсинуаций в устах моей собственной дочери у меня помутилось в глазах. В голове молнией мелькнуло воспоминание о том, что в свое время Тоша поприветствовал мое возвращение на землю точно такими же — и помутнение распространилось на рассудок. Только этим я и могу объяснить то, что случилось затем.

— Меня… никто… никуда… не посылал, — медленно, с расстановкой произнес я, с удовольствием представляя себе каждое слово камнем, летящим прямо в голову ее благочестивому наставнику. — Можешь считать меня, кем хочешь, но в трусости и корысти обвинять меня не смей! Я никогда в жизни никого вместо себя…

Она вдруг уставилась на меня с таким выражением, словно я в женское платье вырядился и на лицо пару килограмм косметики нанес. И в мыслях ее я вдруг отчетливо увидел только что произнесенные мной слова — произнесенные, но не расслышанные из-за глухого барабанного боя крови в висках.

— Ты хочешь сказать, что это… ты? — проговорила она, наконец, сморщив нос, как от неожиданно неприятного запаха.

— Мое хочу никого не интересует, — мрачно отозвался я, глядя прямо перед собой — в очень невеселое будущее. — Я больше ничего не могу сказать. Ладно, поехали, у тебя всего час был.

— Я не выйду из этой машины, — заявила Дара, вцепившись в меня обеими руками, — пока ты мне все не расскажешь. И тебя не выпущу. Даже если ты меня к офису отвезешь. Будешь там со мной драться. А потом с Тошей объясняться.

У меня зубы свело. Нужно было срочно придумать какую-то версию, которая не только удовлетворила бы Дарино любопытство, но и свела бы вероятность истерики у ее законопослушного попечителя к максимально возможному минимуму. Светлые в панике непредсказуемы и опасны. Но для начала нужно было отъехать от школы — на нас уже начали озабоченно поглядывать прохожие. Я завел машину и двинулся вперед, высматривая парковку попросторнее. Даже в дневное время такая нашлась не сразу — что дало мне время на раздумья. Но не на искомое решение.

— Что ты хочешь узнать? — спросил я, заглушив машину и разглядывая свои сложенные на руле руки. Я даже вспомнить не мог, когда в последний раз держался за него сразу двумя и так крепко.

— Почему ты сбежал? — мгновенно отозвалась Дара.

— Я не сбежал! — снова вскипел я. — Мне… пришлось уехать.

— А почему вернулся? — не обратила она никакого внимания на мою вспышку.

— Меня… снова сюда направили, — ответил я уже спокойнее и, покосившись на нее, добавил: — Но на тебя посмотреть я пришел практически сразу же по возвращении.

— А почему тебя никто не узнал? — прищурилась она с видом прокурора, поймавшего дающего показания на явной лжи.

— Мне… внешность изменили, — дал я ей единственно возможный правдивый ответ.

— Ты что, в Интерполе работаешь? — Она вновь уставилась на меня широко открытыми глазами. И, сама того не ведая, показала мне крохотную, едва заметную, маловероятную, но возможную лазейку из безвыходного, казалось бы, положения.

— Что-то вроде, — усмехнулся я.

— А…? — начала она.

— Говорить о работе я не могу, — быстро пресек я ее движение в однозначно опасном направлении.

Она вдруг протянула руку к моему лицу и дотронулась кончиками пальцев до моей щеки. Я инстинктивно отдернул голову.

— Я просто хотела проверить, не маска ли это, — сдавленно хихикнула она.

— Нет, это — не маска, — буркнул я, и она снова прыснула.

— А почему ты к нам не вернулся? — вновь взялась Дара за явно более интересующую ее тему.

— Ну, и как бы я объяснил другое лицо? — удивленно глянул на нее я.

— Мог бы и снова за мамой поухаживать, — с досадой бросила она, — чтобы со мной рядом быть.

— Во-первых, однажды она уже сочла меня банальным преступником, — сухо заметил я, — а радикальных изменений моя деятельность не претерпела. А во-вторых, у нее уже был в то время Тоша, и становиться между ними у меня не было ни малейшего желания. — Я снова помолчал, снова глянул искоса на ее помрачневшее личико и добавил: — Но рядом с тобой я был все время. Даже чаще, чем приличествовало знакомому Марины.

Дара нахмурилась, определенно проводя ревизию воспоминаний, затем несколько раз кивнула.

— А Марина знает, кто ты? — снова зашла она с другой стороны.

— В общих чертах, — воспользовался я расплывчатостью ее формулировки. — Мы с ней время от времени сотрудничаем. Но, Дара, я хотел бы попросить тебя…

— Да-да, — рассеянно на этот раз кивнула она, — я поняла — никому ничего не говорить.

Восприняв ее задумчивость сигналом к перерыву в судебном заседании, я отвез ее к Тошиному офису. Уже давненько я взял за привычку оставлять ее там в машине и уходить, чтобы не встречаться без излишней надобности с вечно выясняющими какие-то свои отношения светлыми. Но в тот день я перешел в невидимость в первом же подходящем месте и вернулся к крыльцу, став чуть в стороне, чтобы на меня никто не наткнулся.

— Тебе часов в одиннадцать можно позвонить? — обратился я к Тоше, как только он вышел из офиса.

Когда он чуть не растянулся на месте, споткнувшись от неожиданности, и выпученные глаза его