К сожалению, коммунисты 1917 года не последовали этому благому примеру, они вводили колхозы, совершенно не считаясь с тем, что великоруссы, с одной стороны, малоруссы и белоруссы — с другой, по отношению к земле имеют разную психику.
* * *
А психика имеет значение. Великоруссы были до известной степени подготовлены к коллективному владению землей. Известна старая поговорка:
— Мы — ваши (то есть над нами барская воля), а земля — наша.
В этом слове «наша» ясно чувствуется коллективная собственность. Ведь община существовала задолго до освобождения крестьян.
Однако и эта подготовленность мало помогала общественникам после освобождения. Община была непреодолимой преградой для эволюции крестьянского земледелия. И главным забором в этом отношении были переделы.
* * *
Я буду говорить грубо, потому что миндальничанье здесь не к лицу.
Русская баба неумолимо рожала. А увеличение пахотной площади, несмотря на распашку земли и переселения в Сибирь, с той же неумолимостью не поспевало за приростом населения.
Исходя, по-видимому, из этой мысли, реформаторы 1861 года установили переделы земли через каждые двенадцать лет. Другими словами, община по истечении вышеуказанного срока отнимала землю у малосемейных в пользу многосемейных. Таким образом, земля после передела опять распределялась поровну, по признаку наличных ртов. Это был своеобразный налог на воздержанных в брачном смысле супругов и поощрение полового неистовства мужиков.
К этому явлению можно относиться по-разному. Статистики высчитали, что Россия за шестьдесят лет удваивает свое население. Государственные люди полагали, что в этом залог российской мощи.
— Пока русская баба не отказывается рожать, нам не страшны ни войны, ни голод, ни эпидемические болезни или другие массовые бедствия, — словом, «ни град, ни трус, ни нашествие иноплеменников». Всякую убыль населения пополнит, и притом с избытком, непобедимый инстинкт деторождения.
При этом, однако, забывалось, что этот мощный инстинкт деторождения свойствен бедности. Как только население достигает известного достатка, прирост его уменьшается или даже прекращается. Богатые страны, как Англия и Франция, давно уже не имеют прироста населения. Это наблюдение опрокидывает теорию Мальтуса, утверждавшего, что земному шару грозит перенаселение.
Однако эта теория оказала роковое влияние на немцев. Поверив Мальтусу, они испугались собственного прироста. Страх — плохой советчик: со страху немцы бросились на Россию. Главной причиной знаменитого «дранг нах Остен» (стремления на Восток) было соображение: немцы так быстро плодятся, что немецким детям не хватит земли. И вот они решились сделать грандиозный «передел» всего земного шара, на манер русских двенадцатилетних переделов общинной земли.
Эта мысль кругом нелепа. Немцы в период до первой мировой войны стали быстро богатеть. Если бы они продолжали тихо сидеть у себя, то подобно Англии и Франции Германия прекратила бы прирост населения, разбогатев как следует. Для чего же в этом случае им нужно было бы отнимать территорию у России путем кровавейшей войны?
Этот злосчастный Drang (территория) был причиной всех немецких бедствий. Но и сейчас, готовя атомное оружие, они собственными руками куют молот, который их самих расплющит на русской наковальне.
* * *
Вернемся к двенадцатилетним переделам. Итак, каждые двенадцать лет всех снова уравнивали. Если бы за эти двенадцать лет вся крестьянская земля прибавлялась бы в своем плодородии настолько, что хватало бы хлеба и на новые рты, то это было бы еще ничего. Людей больше, но все сыты.
Однако этого не было. Прибавляли хлеба, улучшая свою землю только некоторые семьи, более трудолюбивые, трезвые и, как говорится, башковитые. Какую же награду эти передовые крестьяне получали за свое новаторство?
Вот какую. Завистники, пьяницы и тунеядцы отличались все же большой наблюдательностью. Они поняли, что хлеба больше у передовых мужиков потому, что за двенадцать лет они улучшили свою землю. И вот эта улучшенная земля, при переделах, в первую голову шла вразделку. Ее по кусочкам раздавали бедноте. А создателям этой богатой земли давали землю обыкновенную, неулучшенную.
— Начинай, передовик, сначала!
Но постаревший на двенадцать лет хлебороб научался уму-разуму, и он становился в ряды «униженных и оскорбленных». Дальше так трудиться, как он трудился, он не хотел.
— А ну вас всех в болото!
И болото тупых, неспособных мыслить и изобретать засасывает деревню.
И вот приходит новый передел. Недоедание заставляло предаваться половому неистовству, бабы народили детей много, а хлеба стало еще меньше, чем прежде.
— Опускайся, кума, на дно!
Это явление было в свое время отмечено и получило наименование: «Оскудение центра».
* * *
Под центром разумелась Великая Россия, то есть как раз та территория, которая находилась в тисках общины. Малая и белая Русь имели свои болячки, как-то: принудительное трехполье, сервитуты, но общины в этих областях не было, и оскудения не замечалось.
В 1903 году (проверить!) по инициативе С. Ю. Витте было создано около пятисот совещаний в столице, губерниях и уездах, чтобы выяснить, отчего же происходит оскудение центра. Главной причиной эти совещания указали общину. Население растет, и потому требуется для его прокормления более интенсивное земледелие. При общинном землевладении этого достигнуть невозможно.
* * *
Вполне естественно, что Витте обратился за советом к людям земли. Он был математиком по образованию, железнодорожником по службе, финансистом по призванию, но земледелия он не знал. Однако сведения, добытые опросом населения, так повлияли на него, что он избрал правильную дорогу.
Затем последовала война с Японией, революция 1905 года, однако мысль об общине как о главном враге России не заглохла. Она обрабатывалась и рассматривалась в разных учреждениях, и наконец Столыпин высочайшим указом от 9 ноября 1905 года декретировал новый порядок в области землеустройства.
* * *
Очень многие в наше время не имеют понятия, в чем состояла реформа Столыпина. Поэтому необходимо в коротких словах изложить главные основания для этого великого перелома в земельной политике.
В 1861 году половина помещичьей пахотной земли была отдана крестьянам не в единоличную собственность, а в собственность крестьянских общин, уже давно существовавших. Но столь же давно существовала малороссийская поговорка:
«Гуртова (то есть общая) земля — чертова земля…»
Народная мудрость в данном случае оправдалась, действительно, черт знает что вышло из великорусской земельной общины за пятьдесят лет без малого ее существования. И с этим решено было покончить.
Покончить было просто. Прислать землемеров на места и всю принадлежавшую общинам землю нарезать отдельными участками по числу дворов. Эти участки закрепить за главой семьи на праве единоличной собственности.
