В тот день открывали церковь Святой Марии, его церковь, и колокола, казалось, звонили по-особенному, не так, как всегда… Или, может быть, он их слышал по-своему? Арнау посмотрел на восьмигранные башни, обрамлявшие главный фасад с двух сторон: высокие, стройные и легкие, состоящие из трех частей, каждая из которых становилась тем тоньше, чем выше она устремлялась к небу. Благодаря готическим окнам, они были открыты всем четырем ветрам и, окруженные балюстрадами на каждом уровне, заканчивались горизонтальными террасами. Во время строительства церкви Арнау не раз говорили, что башни будут простыми, без шпилей и капителей, естественными, как море, чью покровительницу они защищали. Но теперь, когда Арнау любовался ими, они казались внушительными и фантастическими, как… море.
Люди, нарядные, взволнованные, собирались в церкви; другие, как Арнау, оставались снаружи, созерцая ее красоту и слушая музыку колоколов. Правой рукой Арнау прижал к себе Мар, а слева стоял, разделяя радость отца, тринадцатилетний мальчик с родинкой над правым глазом.
Под звон колоколов в сопровождении своей семьи Арнау вошел в церковь Святой Марии у Моря. Люди, толпившиеся у входа, расступались, давая им дорогу. Это была церковь Арнау Эстаньола. Будучи юным бастайшем, он носил сюда на плечах первые камни; став менялой и морским консулом, он делал на ее строительство существенные пожертвования, но и потом, занявшись морским страхованием, продолжал заботиться о храме. Однако Святая Мария не избежала катастроф. 28 февраля 1373 года землетрясение, которое произошло в Барселоне, разрушило колокольню. Арнау был первым, кто дал деньги на ее восстановление.
— Мне нужны деньги, — сказал он тогда Гилльему.
— Они твои, — ответил ему мавр, зная о несчастье и о том, что в это же самое утро к Арнау приходил член совета строительных работ церкви Святой Марии.
Поскольку удача снова улыбнулась им, Арнау, по совету Гилльема, решил заняться морским страхованием.
Каталония, где не было законов, которые существовали в Генуе, Венеции или Пизе, стала раем для тех, кто занялся этой деятельностью. Но только такие осторожные коммерсанты, как Арнау и Гилльем, смогли выжить и остаться на плаву. Финансовая система графства рушилась, а вместе с ней и состояния людей, жаждущих получить быстрый заработок. Среди них были те, кто страховал груз, безбожно завышая его стоимость, но при этом не имел о нем достаточной информации. Ушли из этого бизнеса ловкачи, которые страховали корабль и товары даже после того, как уже было известно, что корсары захватили корабль, но они распускали слухи, что все это ложь. Арнау и Гилльем тщательно выбирали корабли, но еще тщательнее просчитывали возможность риска, и вскоре, благодаря страхованиям, сумели восстановить широкую сеть своих партнеров, с которыми они работали раньше, когда еще были менялами.
26 декабря 1379 года Арнау уже не мог спросить у Гилльема, можно ли ему взять деньги на церковь Святой Марии. Мавр умер за год до этого, внезапно. Арнау застал его сидящим на стуле в саду; как всегда, мавр смотрел в сторону Мекки, куда он обращал свои молитвы, стараясь сохранить тайну, которую, однако, знали все. Арнау поговорил с членами мавританской общины, и ночью они сделали все, что полагается, с телом Гилльема.
В ту ночь 26 декабря 1379 года ужасный пожар опустошил церковь Святой Марии. Огонь превратил в пепел ризницу, хоры, органы, алтари и все то, что к этому времени было построено внутри не из камня. Но и сам камень пострадал от воздействия пожара, хотя его уже обтесали. Ключевой камень с изображением короля Альфонса Благословенного, отца Церемонного, — Педро IV сам оплатил эту часть работ — был полностью разрушен.
Король пришел в ярость, узнав о том, что память о его царственном предке уничтожена, и потребовал восстановить камень. Но достаточно ли было средств у жителей квартала Рибера для оплаты нового ключевого камня, чтобы удовлетворить пожелания монарха? Все усилия и деньги горожан были направлены на восстановление ризницы, хоров, органов и алтарей. Конная фигура короля Альфонса была изобретательно изготовлена из гипса, а затем, окрашенная позолотой, приклеена к ключевому камню.
3 ноября 1383 года был установлен последний ключевой камень на центральном нефе, самый близкий к главному входу. На нем красовался герб совета строительных работ в честь всех безымянных граждан, благодаря которым была построена церковь.
Арнау посмотрел на этот камень. Мар и Бернат, улыбаясь, шли с ним к главному алтарю. С тех пор как ключевой камень был поднят на леса, ожидая, пока нервюры арок дойдут до него, Арнау не раз повторял одни и те же слова, адресуя их своему сыну Бернату:
— Это — наше знамя.
Мальчик посмотрел вверх.
— Отец, — сказал он, — это — герб народа. Такие люди, как ты, имеют свои собственные гербы, высеченные на арках и на камнях, на часовнях и на…
Арнау поднял руку, пытаясь остановить сына, но мальчик продолжал:
— А у тебя нет даже кресла на хорах!
— Это — церковь народа, сынок. Многие люди отдали за нее свою жизнь, а их имен нет нигде.
Воспоминания перенесли Арнау к тому времени, когда он, еще несмышленый мальчишка, носил камни от королевской каменоломни до церкви Святой Марии.
— Твой отец, — вмешалась Мар, — обтесал эти камни собственным телом. Лучшего чествования быть не может.
Бернат повернулся к отцу, широко раскрыв глаза.
— Как и многие другие, сынок, — сказал Арнау, — как и многие другие.
Август на Средиземном море, август в Барселоне… Солнце сверкало с таким великолепием, которое трудно было найти в любом другом месте мира. Прежде чем проникнуть в церковь Святой Марии, чтобы поиграть цветом на камне, солнечные лучи, отраженные в море, попадали в город, напитавшись там каким-то несравненным блеском. Внутри церкви цветное отражение лучей, пробившихся сквозь стекла окон, смешивалось с мерцанием тысячи свечей, зажженных и расставленных между главным алтарем и боковыми часовнями церкви Святой Марии. Запах ладана наполнял собой все вокруг, а музыка органа, благодаря прекрасной акустике, звучала в необыкновенной гармонии со светом, струившимся сквозь стрельчатые окна и цветные витражи.
Арнау, Мар и Бернат направились к главному алтарю. Под великолепной апсидой, окруженная восемью стройными колоннами, перед запрестольным образом стояла статуя Святой Девы у Моря. За алтарем, украшенным дорогостоящими французскими тканями, которые король Педро одолжил для этого случая, предупредив заблаговременно письмом из Вилафранки дель Пенедёс, чтобы ему их немедленно вернули после празднования, епископ Пэрэ де Планелла готовился отслужить мессу в честь освящения храма.
Люди заполнили церковь Святой Марии, и семье Арнау Эстаньола пришлось остановиться. Некоторые из присутствующих узнали Арнау и предложили ему пройти поближе к главному алтарю, но он поблагодарил их и остался стоять там же, среди людей и своих родных. Ему только не хватало Гилльема… и Жоана. Арнау предпочитал помнить его мальчиком, с которым он познавал мир, а не угрюмым монахом, принесшим себя в жертву самосожжением.
