Я стала императрицей, когда Элли было десять, а Эдвину пятнадцать. И я навсегда запомнила день коронации, потому что это был один из тех дней, которые проводят черту под прежней жизнью.
Незадолго до него Эдигор сказал мне, что он не вечен, и нам с Грэем пора брать власть в свои руки и учиться обходиться без его подсказок. Он никогда и ничего не говорил просто так, поэтому я была готова… Да, я была готова. Но всё равно его смерть стала ударом для нас с Грэем.
Я успокоилась только перед коронацией, вдруг заметив в небе Линн — серую птицу моей Эллайны. Рядом с ней парила ещё одна птица, чёрная и большая, великая… каким и был для Эрамира сам Эдигор.
День, когда я стояла на балконе храма богини Айли, а внизу, на центральной площади Лианора, шумело и волновалось человеческое море, был очень тёплым. Они все что-то кричали, но слов я не разбирала — то ли потому что их было слишком много, то ли просто от волнения.
Я помню миг, когда моих волос коснулся венец власти — золотой ободок с красным рубином по центру. Рядом стоял Грэй, я чувствовала его, но не видела. Мы должны были стоять прямо, смотреть перед собой и повторять за Аравейном клятву. Клятву, которую произносят все императоры и императрицы, всходя на престол.
— Клянусь беречь и защищать, — голос Грэя разнёсся далеко над центральной площадью и растворился в небе.
— Клянусь беречь и защищать, — повторила я за ним твёрдо и уверенно. Так, как учил Эдигор.
Краем глаза я уловила движение — Аравейн опустился на колени справа от нас. Следом на колени опустились все присутствующие на площади люди, и даже Элли и Эдди, стоявшие позади нас с Грэем.
— Приветствуем вас, император Интамар и императрица Рональда!
— Приветствуем…
— Приветствуем…
Кажется, я дрожала. Грэй, как всегда, почувствовал моё состояние, и легко дотронулся рукой до моей ладони, чуть сжав пальцы.
Я знала, что он хочет сказать этим жестом. «Не бойся, всё хорошо. Я с тобой».
Это было не по этикету. Мы должны были стоять прямо и не шевелиться. Но для моего мужа поддержка всегда была важнее всех этикетов на свете.
И я действительно почувствовала себя лучше. И улыбнулась, оглядев всё, что видела перед собой — людей, площадь, храм Дариды напротив, золотящийся в лучах утреннего солнца императорский дворец… Небо, уходящее далеко вперёд, и касающееся в тот миг глаз того, кого я оставила там, в Арронтаре.
И я мысленно попросила у него прощения ещё раз, сжав ладонь Грэя в своей руке.
Потому что это был мой выбор. Моя жизнь. И моя судьба.
Эпилог Почти сорок лет спустя
Оно действительно существовало.
Неизвестное море. Море Скорби, о котором до этого она читала только в книгах. А теперь видела собственными глазами, как его мощные сильные волны ударяются о высокие скалы, заливают солёной водой белый песок, принесённый с пустыни, оставляя на нём причудливые разводы, похожие на дорожки от слёз на её щеках.
Запах соли и водорослей, ветер, бьющий в лицо, бесконечная синь неба, светлая пена на высоких волнах, плеск воды… Как это не похоже на лес, в котором она родилась! Как это не похоже на всё, что она знала и любила.
Сколько лет этому месту? Сколько лет Море Скорби смотрит на роняющих безмолвные слёзы? И не этими ли слезами наполнены его воды?
Женщина в белом платье вытерла мокрые щёки, а затем подняла руку к глазам и разжала кулак. Там, на ладони, лежали два кольца. Тонкие золотые ободки с мелкими красными камнями.
Она улыбнулась и поцеловала каждое.
— Спасибо за эту жизнь, — прошептала, бросая их в море. Прежде чем коснуться воды, кольца сверкнули на солнце, как сверкают купола храмов богини Айли, словно благословляя её… А потом ушли под воду, забрав с собой часть скорби и боли стоявшей на скале женщины.
Пора? Пора.
Говорят, не все могут пересечь Снежную пустыню, но ей она показалась очень короткой. И песок совсем не обжигал босые ноги, даже наоборот, приятно холодил ступни.
Но когда песок сменила первая трава, её сердце забилось быстрее.
Земля дрожала и будто стонала с каждым её шагом. Ветер толкал в спину, словно торопя, птицы летали в вышине и пели на разные голоса, и у неё щипало в глазах, когда она смотрела на них.
«Ещё немного. Ещё немного осталось потерпеть. Я уже рядом. Я иду».
Первое дерево, чьей коры коснулась её рука, завибрировало под ладонью, зашумело листьями, заскрипело корнями… Протянуло одну из веток и положило ей на плечо, а затем осторожно подтолкнуло вперёд.
«Иди».
И она шла, оглядываясь по сторонам, улыбаясь и понимая — Арронтар помнил её.
Помнил и ждал.
⁂
Когда ждёшь так долго, что ожидание начинает составлять часть тебя, когда не помнишь, сколько прошло времени — лет или веков? — когда порой кажется, что это никогда не кончится…
Тогда замираешь, не веря.
Ты чувствуешь дрожь земли. Чувствуешь взволнованное дыхание ветра. Слышишь пение птиц и понимаешь, о чём они поют. Они поют о том, чего ты так долго ждал.
И твоё сердце сжимается, сжимается от надежды и любви.
Неужели?..
Неужели?..
Она вернулась…
Он бежал вперёд, не помня себя. Бежал, ориентируясь на стук собственного сердца и запах… запах той, что ушла так давно. Так давно…
Она стояла возле одного из самых старых ирвисов, закрыв глаза и положив маленькую ладонь на кору дерева. Нарро чувствовал его довольную вибрацию, и застыл, любуясь.
Совсем другая. Стройная и гибкая, и чуть выше, чем была раньше. В белом платье, облегающем высокую грудь, тонкую талию и покатые бёдра, босая… Распущенные золотые волосы — одна прядь, ближе к левому виску, седая, — полные губы, тонкий нос, изящные брови…
Она открыла глаза, словно почувствовав его взгляд. Глаза были прежними.
— Здравствуй, — сказала тихо. И голос тоже не изменился.
— Здравствуй, — ответил он.
Она опустила руку и сделала шаг вперёд, не отрывая взгляда от лица Нарро и не опуская голову. Раньше она не могла так делать. А теперь изучала его, и в её глазах кружились золотые искорки.
Он замер, боясь сделать шаг самому. И следил за тем, как она медленно идёт к нему, всё ближе и ближе…
— Я думал, ты не придёшь… — прошептал он.
