Вернулся карлик в кольчуге. Рядом с ним шла карлица в красном платье, подчеркивавшем ее талию, с декольте, обнажавшем ее пышные груди. Амаласвинта! Она откинула со лба прядь черных волос и одарила его улыбкой, которая очаровала бы его, если бы она только что не уничтожила все одним-единственным словом.
Подгорный князь смотрел на него своими стальными глазами.
— Ты обманул меня! Ты не Грайдмар, а Хорнбори Драконоборец.
Подобно цветку в тенистой месте
Старец в Глубине раздраженно ударил молотом по земле.
— Явились в мой город, бесстыдно лжете. Хорошо, что я принял вас здесь, а не в своем тронном зале.
Амаласвинта предупредила его. Она увидела этих троих на причале и сразу сказала ему, кто они такие. И предположила, что они солгут. Эйкин ей не поверил. Зачем великому Хорнбори Драконоборцу прятаться за ложью? Пожалуй, он был самым знаменитым живым героем всех народов карликов. Всякий здесь, в Железных чертогах, знал историю о том, как они убили большого белого дракона.
Появление такого героя в городе привело бы к неприятностям, когда следующий раз будут проходить выборы, кому стать следующим Старцем в Глубине. Но своей ложью этот глупец полностью отдал себя в его руки.
— Значит, вы полагаете, что можете являться сюда и лгать, насмехаясь?
— И в мыслях не было, почтенный…
— Молчи! — набросился он на Хорнбори. — Мне следовало бы заковать вас в цепи или, что еще лучше, высадить на необитаемом острове в каком-нибудь далеком пещерном озере. Если станет известно, что вы здесь, возможно, небесные змеи нападут на этот город.
— Мы не хотели… — осмелился перебить его кузнец с куцей бородкой.
— Не переживайте, я наверняка не стану выдавать вас небесным змеям. Карлики сами решают свои дела. Весь мир считает вас погибшими. Если я закую вас в цепи и высажу на необитаемый остров, никто не станет вас искать.
— Ты утопишь величайшее сокровище нашего народа, — ответил Хорнбори с уверенностью, совершенно не соответствовавшей их отчаянному положению.
— Ты считаешь себя настолько ценным? Не потому ли, что у тебя неуязвимая рука?
— Я говорю не о себе, — он указал на кузнеца. — Я знаю, что мои таланты весьма легко заменить. Но такие, как Галар, рождаются, пожалуй, раз в поколение. Он убил большого дракона. Как вы представляете себе будущее нашего народа, Эйкин? Простите небесным змеям резню в Глубоком городе? Станем ли мы униженно склоняться под их приказами? Разве это в характере карликов Железных чертогов?
— В моем характере — защитить свой город и его жителей любой ценой, а если при этом пострадают мои честь и совесть — что ж, я готов к этому.
— Прошу, Эйкин, они последние из моего народа, — Амаласвинта опустилась перед ним на колени, не забывая представить взору свое глубокое декольте. Такой карлицы, как она, ему еще не встречалось. Совершенно бесстыжая и при этом абсолютно неотразимая. Ей на роду написано править. Всего три дня назад она привела группу разведчиков к золотой жиле всего лишь в дне пути от города. Никто и никогда прежде не находил золото поблизости от Железных чертогов. Ей будет принадлежать треть того, что будет добываться из этой жилы. Эйкин знал, какую роль она играла в Глубоком городе. Какой могущественной стала. Здесь она пойдет тем же путем. Если она останется, то неизбежно подорвет его авторитет.
— Чего именно ты хотела бы, милая моя? — Эйкин улыбнулся. Ей удалось разжечь в нем огонь, который он считал давно потухшим. Ему нравились ее полные губы и обещания, скрывающиеся в ее взглядах. Предчувствие, что она может даровать ему удовольствия, о которых он не мог даже мечтать. Ее беспринципность восхищала его, а ведь должна была отталкивать. Он старик! Не дряхлый, не согбенный, но все равно заметно. Не стоит ему уже думать о приключениях на тонких простынях.
— Дай им пристанище! Они не разочаруют тебя, это я тебе обещаю.
Старец в Глубине задумался. Может быть, они все же действительно пригодятся. Но не здесь. Он не собирался повторять ошибку, которая привела к уничтожению Глубокого города.
— Они вернутся в башню Гламира. Там их не найдет ни один дракон. Они получат все, что нужно будет им для исследований.
Хорнбори лишился дара речи, а кузнец, похоже, совершенно не расстроился из-за такого поворота дела.
— Ребенку в башню нельзя, — произнесла Амаласвинта, которую, похоже, не слишком тревожила судьба обреченных на изгнание в самое унылое место в мире соотечественников.
Нир прижал малыша к себе.
— Фрар останется со мной.
— Ты любишь ребенка?
Эйкин вздохнул про себя. Его волновал хриплый голос карлицы.
— В башне он не получит молока, свежей еды, и, что важнее всего, детям нужна мать, — продолжала Амаласвинта. — Я вижу, насколько хорошо и самоотверженно ты заботишься о нем. Но без матери он будет подобен цветку, растущему в тенистом месте. Их цветки никогда не станут настолько же крупными и яркими, как у тех цветов, которые растут под солнцем. Если ты его любишь, Нир, то должен оставить его здесь.
Эйкин спросил себя, что задумала Амаласвинта насчет ребенка. Хочет стать матерью, не связывая себя с мужчиной? Эта внезапная любовь к ребенку была совершенно не в ее духе. Наверняка здесь кроется что-то еще.
У Нира задрожали губы. Глаза подернулись поволокой слез. Судя по всему, Амаласвинта убедила его.
— Ты совершенно права, милая моя, — Эйкин положил руку на спину карлице. Почувствовал аромат ее волос. Она надушилась тяжелыми чувственными духами. Он снова вспомнил о своих мечтах, о мягких простынях и шелковой коже. — Ты отправишься с ними. Ребенку нужна мать. Я считаю, что твоя самоотверженность выше всяких похвал. Я сегодня же прикажу снарядить угорь, который отвезет вас обратно в башню Гламира.
Повелительным жестом он приказал Амаласвинте замолчать и обернулся к трем драконоборцам.
— Вы создадите для меня оружие, способное убивать небесных змеев. Гламир ищет кое-что, что может помочь вам в этом. Когда вы вернетесь, небеса Альвенмарка будут свободны от крылатых тиранов.
Пыльное знамя
Испытывая нехорошее чувство, Володи глядел на кроваво-красное солнце, всходившее на востоке в окружении гор. Выиграть эту битву будет тяжело. Каждый из его людей знал об этом. Может ли он положиться на них? Большинство из них — не из оловянных. Боевые колесницы предоставили сатрапы. Что важнее для этих воинов? Мечты бессмертного или приказы их хозяев?
