Невидимые.
Неслышные под дождем.
Первый взрыв застал его врасплох, и он рефлексивно привстал в кресле. За первым сразу последовала серия других разрывов, пока его уши не переполнились паническими сообщениями.
Тригон и Зеруаль выскочили на площадь Сен-Прива-д’Алье впереди кортежа из пяти автомобилей. Место было пустынным и тоскливым. Машины их друзей видно не было.
— Где же они, черт бы их побрал!
— Когда я в последний раз говорил с Менье, они опережали нас приблизительно на час.
— Что ты об этом думаешь, Зер?
— Думаю, что надо пойти спросить вон там. — Он указал на «Старую корчму». Внутри горел свет.
Они обнаружили всего одного посетителя — старика, облокотившегося на стойку, — и бармена, по другую ее сторону. Тригон подошел:
— Здравствуйте, мы ищем наших друзей и…
— Не видал. — Пти Пьер отлично понял, с кем имеет дело.
Полицейский вздохнул и выложил на стойку фотографию, сделанную камерой слежения:
— Его зовут Жан-Лу Сервье, он живет где-то здесь. Наши коллеги приехали побеседовать с ним. Мы тоже. Это очень важно.
— Я его не знаю и говорю вам, что никого не видел.
— Послушайте, этот человек опасен.
— Вы вместе с теми? — Все удивились, когда заговорил до сих пор не проронивший ни звука старик.
— Да, двое мужчин и…
— Их было не двое — тех, кого я видел.
Тригон уже собирался ответить, но Зеруаль его опередил:
— Как эти люди выглядели?
— Куча парней, с какими шутки плохи. Набились в такие тачки вроде грузовичков.
— Монообъемники?
— Ну да, как будто. И все серые.
— И куда они двинулись?
— У вас есть план?
— Пойдемте с нами.
Выйдя вместе со стариком, полицейские подвели его к машине. Пока Тригон разворачивал карту, их случайный информатор указывал Зеруалю пальцем направление, куда отбыла подозрительная колонна.
— Там еще живет дружок Пти Пьера.
— Кто это?
— Парень, которого вы ищете. Он приятель Пьера, хозяина бара. У него там дом. — Старик в такт своим словам махал рукой и, не глядя, указывал куда-то вдаль. Череда приглушенных близких разрывов заставила его повернуть голову. — Бог ты мой, странно громыхает эта гроза.
— Это не гроза. — Зеруаль без церемоний схватил его за руку. — Поедете с нами. Доведете нас до этого дома. — Он втолкнул его в машину. — Поехали, поехали! Шевелись!
— Я Виктор-двадцать два… Мины! Здесь мины!
Человек упал…
У нас раненый…
Осторожно, мины!
— Всем-всем-всем, я Виктор-зеро. Отступайте к своим «дельтам»! Виктор-двадцать два, каково ваше положение? — Ланжевен бросил мрачный взгляд на Стабрата.
Тот, в нервном напряжении, воздержался от всяких комментариев.
— Я Виктор-двадцать два. Ничего не произошло. Ложная тревога. Учебная прыгающая мина… С краской… Это маячки, всего лишь маячки…
Шеф группы захвата с облегчением вздохнул, но подтвердил свой приказ отступать. Через некоторое время, показавшееся ему бесконечным, бойцы доложили, что без проблем вернулись на исходные позиции.
Потом в радиоэфире появился новый голос. Голос, которого здесь не должно было бы быть. Голос, сразу показавшийся Ланжевену знакомым, хотя он не узнал его…
— Виктор-зеро…
…пока тот не назвал своего позывного сигнала…
— Я Оскар Лима…
Глаз Рыси. Солдат, чье скрытое под толстым слоем боевого грима лицо он успел увидеть лишь мельком. Только очертания. То был вечер гнева. С тех пор прошло уже несколько месяцев. Это было на бетонированной площадке перед ангаром аэродрома в Приштине, после задания, которое могло бы обернуться катастрофой из-за безрассудства этого парня, бывшего одним из них.
Один из них. Свой.
Ланжевен должен был захватить своего. Того, кто был на их частоте связи, знал их позывные, ждал их. Он обратился к генералу:
— Что это значит?
Стабрат раздраженно отмахнулся.
— Что за бардак, черт! Это учения? — воскликнула Ланжевен.
— Виктор-зеро, я снова пришел на большую зачистку раньше вас… Только на этот раз зачистить надо меня… Каково это, идти по темной стороне добра?
Ответа не последовало.
— Вам что, ничего не сказали? С вами есть начальство?
Молчание. Знак согласия.
— Великолепно… Я тоже не один… Со мной двое полицейских и молодая женщина. Журналистка… Надо, чтобы они смогли выйти, это дело касается только вашего начальства и меня…
— Не может быть и речи. — Стабрат не сводил глаз с Ланжевена. — Он лжет.
Руководитель группы захвата медленно кивнул:
— Всем, всем, всем. Я Виктор-зеро. Переходим на частоту зачистки.
И сразу снова вызвал двоих снайперов: видят ли они какое-нибудь движение внутри дома? Много плохих парней?
— По-прежнему никакой видимости… Никакого Майка[291]в поле зрения…
Бортовая рация еще была настроена на начальную частоту, и снова послышался голос Оскара Лимы:
— Я хочу говорить с вашим начальством…
Генерал схватил другой микрофон:
— Я начальство.
— Сейчас мои товарищи выйдут… Когда они будут вне опасности, они установят со мной контакт… Только тогда я отдам вам то, что вы ищете… Остальное уже не касается никого, кроме…
— Вы не в том положении, чтобы торговаться.
— Вспомните, откуда я пришел. Я кое-чем подстраховался. И если до сих пор я ограничивался лишь предупреждениями, не требующими усилий, продолжение может оказаться более жестоким…
— Вы блефуете.
— Как вам будет угодно…
В ярости Стабрат швырнул микрофон на приемопередатчик:
— Чтобы вы мне сейчас же достали это дерьмо!
Ланжевен собирался ответить, когда на площадке появился автомобиль. За ним другие. Один из его людей в сопровождении Луи пошел навстречу вновь прибывшим, с решительным видом высаживающимся из машин. Все были вооружены.
— И что теперь? — Голос Понсо нарушил тишину, установившуюся в гостиной.
Стоя в нескольких шагах от окна, Сервье смотрел сквозь стекло.
