у» (Дильтей В. Описательная психология. Указ. изд. С. 73) – т. е. перенесением наших собственных состояний на других, то этот мыслительный ход Бахтиным всегда относился к «экспрессивным» представлениям, опирающимся на «вчувствование» (ср. критику «экспрессивной эстетики» в АГ). В такого рода воззрениях, по Бахтину, один из участников события всегда теряется, и в наличии остается лишь одно сознание (монологизм).
11 «Бытие-событие» ФП.
12 В книге Х.-Г. Гадамера «Истина и метод» обосновано, что герменевтическая проблема – проблема интерпретации текстов – своей онтологической основой имеет платоническую «метафизику света»: интерпретация предполагает выявленность, очевидность смысла, возможные только при наличии «умного» света (ч. III, гл. 3, разд. с «Универсальный аспект герменевтики»). Гадамером, действительно, вскрыта общая герменевтическая закономерность, так что появление «света» в бахтинском описании герменевтического контакта двух текстов не случайно, но является прикосновением к той же закономерности.
13 Ср.: «Мертвая вещь в пределе не существует, это абстрактный элемент (условный); всякое целое (природа и все ее явления, отнесенные к целому) в какой-то мере личностно» (ФОГН. С. 409).
14 Оговорка, будучи признаком диалогической ориентации речи, может появиться, по мысли Бахтина, только в стихии «диалогизо-ванного» романного слова; оговорки противопоказаны «монологическим» эпосу и лирике.
15 Ремизов А. Подстриженными глазами. Книга узлов и закрут памяти. Париж, 1951.
16 Ср. с наблюдением Бахтина в связи с псевдомонологическим характером сознания и языка романиста: «Там, где язык автора при поверхностном взгляде кажется единым и выдержанным, прямо и непосредственно интенциональным, – за этой гладкой единоязычной плоскостью мы все же раскроем прозаическую трехмерность, глубинную разноречивость, входящую в задание стиля и определяющую его. <…> Мы отчетливо ощущаем различные дистанции между автором и различными моментами его языка, пахнущими чужими социальными мирами, чуждыми кругозорами» (СР. С. 129).
17 Ср. прим. 36 к СМФ. Проблема реципиента как самостоятельного участника «события» произведения осталась у Бахтина специально не разработанной. Идеи, касающиеся категории собственно реципиента, разбросаны по разным разделам бахтинской герменевтики (так, с представлением о диалогическом характере понимания текста связана фигура читателя – диалогического партнера по отношению к «голосу» текста; очевидно, «читателю» соответствует определенный «контекст» восприятия; в связи с этим встает вопрос о дистанции, разделяющей текст и воспринимающее сознание, о ее продуктивности для восприятия и т. д.). Ср. также: «Вопрос о концепции адресата речи (как ощущает и представляет его себе говорящий или пишущий) имеет громадное значение в истории литературы. Для каждой эпохи, для каждого литературного направления и литературно-художественного стиля, для каждого литературного жанра в пределах эпохи и направления характерны свои особые концепции адресата литературного произведения, особое ощущение и понимание своего читателя, слушателя, публики, народа» (ПРЖ. С. 279).
18 Под «формой» в данном абзаце понимается не форма-активность СМФ, но форма в смысле, например, ПРЖ – устоявшаяся жанровая форма. Такого рода форма, по Бахтину, несет на себе «память» о породившем ее некогда жизненном содержании, которая в какой-то мере обусловливает содержательную сторону и прочих образцов того же жанра.
19 Ср.: «сящРоХа назывались у древних греков подходящие друг к другу по линии облома осколки одной пластинки, складывая которые, опознавали друг друга люди, связанные союзом наследственной дружбы. По символу опознают и понимают друг друга “свои”» (Аверинцев С.С. Символ // Указ. изд. Стлб. 827).
20 Устойчивый интерес Бахтина к интонации (ср. прим. 38 к ФП, прим. 10 к I фрагменту АГ) свидетельствует о важном аспекте его воззрений: в частности, он указывает на то, что бахтинская философия языка – действительно, л/етялингвистика, предмет которой выходит за границы словесного как такового. Интонация, глубиннейший аспект речи, почти совпадает, можно сказать, с экзистенциальным моментом словесного деяния. Принадлежность интонации к кругу специфически бахтинских категорий есть признак того, что бахтинская философия вправе расцениваться в качестве разновидности экзистенциализма.
21 В последнем абзаце Бахтин соединяет категорию «эстетический объект», ключевую для его ранней эстетики (см. СМФ) и обозначающую в ней произведение в его актуальном осуществлении, с понятием «интонации». Конкретное событие создания и восприятия произведения, согласно Бахтину, определенным образом «интонировано».
22 Идею единой мировой культуры Бахтин выдвигает в противовес культурологической концепции О. Шпенглера, в центре которой – представление о замкнутых друг для друга «мирах» великих культур. См. прим. 9 к О, а также преамбулу к примечаниям к О.
23 В связи с «большим» и «малым» временем у Бахтина см. прим. 2 к О.
24 То, что в мировоззрении Бахтина именно будущему принадлежит особая положительная роль, связано, по-видимому, с глубоким влиянием на русского мыслителя взглядов Когена. Этическая философия Когена (она же – философия права) проникнута пафосом будущего. Если закон природы обращен в прошлое, то юридическое нормы, утверждает Коген – в будущее: «Только будущему, и снова и снова только будущему принадлежит та действительность, которую должно добыть и достать для самосознания чистой воли», – писал Коген в «Этике чистой воли» (цит. по: Савальский В.А. Основы философии права в научном идеализме. Указ. изд. С. 305). С будущим же связана интуиция «заданности», принадлежащая Когену и глубоко усвоенная Бахтиным.
25 Платон. Федр (230 D).
26 Имеется в виду книга М. Блока «Апология истории, или Ремесло историка». Ср.: «В 30-е – начале 40-х годов Блок был еще далек от понимания исторического познания как диалога культур, но неустанная его забота о повышении творческой активности историка, как кажется, в определенном смысле близка к подходу, сформулированному Бахтиным» (Гуревич А.Я. Марк Блок и «Апология истории» // Блок М. Апология истории, или Ремесло историка. Изд. 2-е. М., 1986. С. 204–205).
27 Возможно, Бахтин имеет в виду идеи знаменитой книги М. Бубера «Я и Ты». Экзистенциализм Бубера исходит из двойственной позиции человека в мире, характеризуемой мыслителем с помощью двух «основных слов» – «Я – Ты» и «Я – Оно». При этом, согласно Буберу, Я само по себе не существует (изолированное Я – «субъективизация» в терминах Бахтина): есть не тождественные друг другу «Я» «основного слова Я – Оно» и «Я» «основного слова Я – Ты» (Бубер М. Я и Ты // Квинтэссенция. Философский альманах 1991. Указ. изд. С. 294).
28 Ср.: «предел овеществления» – это «вещь, лишенная собственного неотчуждаемого и непотребляемого нутра», могущая быть «только предметом практической заинтересованности»; «предел персонификации» же существует в связи с признанием того, что «есть внутреннее ядро, которое нельзя поглотить, потребить, где сохраняется всегда дистанция, в отношении которого возможно только чистое бескорыстие» (ФОГН. С. 409).
29 Хронотоп – букв, «время-пространство»: термин А. Эйнштейна, вольно используемый Бахтиным в ВХ.
30 Ср.: «Глупость (непонимание) в романе всегда полемична: она диалогически соотнесена
