Эвелина подождала, пока уйдут девочки, а затем заключила Конни в крепкие объятия. Конни снова с волнением ощутила новую жизнь, бьющуюся у нее внутри.
— Конни, ты гораздо лучше выглядишь. Это Ветер-Жеребенок исцелил тебя? — радостно сказала Эвелина, не заботясь о том, чтобы говорить потише. Девочка напротив, к которой этим утром посетители не пришли, с любопытством подняла на них глаза.
Доктор Брок предостерегающе поднял бровь и наклонился поцеловать Конни в щеку.
— Лучше об этом пока не слишком распространяться. Наши с тобой друзья — и большой, и малая — шлют тебе привет, Конни.
— Поблагодарите отца и дочь от меня, — сказала Конни, улыбаясь в ответ, не без зависти к тому, что он скоро увидит Арганду, в то время как она застрянет здесь по меньшей мере еще на день.
— Итак, где она сейчас? — По их лицам Конни поняла, что оба они знают, что она говорит о Химере. — И как Саймон?
Доктор Брок вздохнул, садясь на пластиковый стул, на котором раньше сидела Джейн.
— Ну, эти два вопроса взаимосвязаны, как тебе хорошо известно, потому что, пока ты здесь, только твой брат может ответить на первый из них. Горные гномы говорят, что не могут почувствовать, где она: тут не обошлось без вмешательства духов камней. Но Саймона никто, кроме Хью, не видел с того самого вечера, когда на тебя напали. Он так и прячется в своей комнате.
— Ты должна поговорить с ним, Конни, — сказала Эвелина. Она сердито запихнула розы в пустую вазу, стоявшую на тумбочке у кровати, отломав при этом один цветок от стебля. — Боюсь, что он травмирован тем, что произошло. Он не хочет принимать себя таким, каков он есть: не желает разговаривать ни с кем из нас.
— Конечно, я с ним поговорю, как только смогу.
Доктор Брок наклонился к ней и доверительно сказал:
— Совет организовал срочное тестирование для него и для этого малыша, Лиама, которого ты определила как посредника. Если ты будешь хорошо себя чувствовать и сможешь уговорить Саймона прийти, оно состоится на следующей неделе в штаб-квартире Общества. И… — тут он еще больше понизил голос, — они также хотят посоветоваться с тобой по поводу Химеры. Это совершенно неслыханно: Химера в этих краях. Должен признаться, что мы подозреваем, что это не случайно. Твой брат — ее посредник, а ты — жертва.
«Да, — подумала Конни, — если посмотреть с такой точки зрения, то это действительно странно». Если кто-то узнал про Саймона раньше ее и хотел устроить ей ловушку, то не мог придумать лучшего плана, чем заманить ее в лапы к этому безумному существу, используя ее брата. Если ему так много известно, то он, должно быть, знал и то, что только у нее есть дар чувствовать опасность и что она не позволит Саймону встретиться с ней в одиночестве. Но само существо ничем не выдало, что действует по какой-то иной причине, нежели следуя своим собственным странным побуждениям.
— Понимаю, — сказала она, не решаясь прокомментировать то, что сказал доктор Брок, потому что не хотела озвучивать свои страхи. — Разумеется, я попытаюсь убедить его. Саймон передо мной в долгу.
Саймон согласился сопровождать сестру в поездке в Лондон. Он сказал, что поедет ради нее, но предупредил, что делает это против воли. Он больше не хочет иметь ничего общего со своим «даром», как она упорно это называет, как не желает больше видеть чудовищ — ни с бычьей головой, ни прочих. Конни было отчаянно жаль его: он цеплялся за иллюзию, что может просто притвориться, будто ничего не случилось. Он даже разозлился на нее, когда она заставила его признать реальность того, что он видел и чувствовал в ту роковую ночь.
Эта поездка совпала с теоретическим экзаменом Кола на Четвертый разряд, также проводившимся в штаб-квартире Общества, и Конни была рада тому, что он помог ей затаскивать упирающегося Саймона в поезд и поддерживал в пути непринужденную беседу с ее братом и Маком до самого Паддингтона. Она сидела, прислонясь к окну, чувствуя себя вымотанной; ее правый бок все еще саднил, и прикасаться к нему было мучительно больно. По ночам голос Каллерво по-прежнему изводил ее, искушая присоединиться к нему у метки. Ей приходилось постоянно просыпаться, чтобы прогнать его с помощью Стража, и, когда наконец рассветало, она чувствовала себя совершенно измученной. В другой жизни она предпочла бы сейчас тихо провести день дома.
— У них совершенно никаких шансов на первое место в премьер-лиге. Кол все еще добродушно спорил с Саймоном, когда они выбрались из такси на улицу, где находился дом Лиама, к югу по течению Темзы.
Конни сморщила нос: у входа в невысокий многоквартирный дом пахло гнилью и отходами. Кол перестал дразнить Саймона перспективами его команды и огляделся по сторонам, также удрученный тем, что увидел. Черные мешки с мусором были свалены в кучу рядом с переполненными мусорными контейнерами на колесах. Граффити, бессмысленно повторяемые инициалы, еще больше уродовали грязные желто-коричневые кирпичные стены. Брошенный автомобиль на деревянных брусьях перегораживал вход в дом.
— Пойдемте, — сказал Мак, который, казалось, единственный остался невозмутим при виде окружающего их пейзажа. Он протиснулся мимо машины, обогнув ее. — Поднимемся наверх.
Они преодолели два зловонных пролета бетонных ступенек и поднялись на лестничную площадку. Здесь было не так мрачно: некоторые квартиры украшали яркие ящики для цветов. Маленький мальчик проехал мимо них на разноцветном трехколесном велосипеде, радостно звоня в звонок. Они уступили ему дорогу и тут же снова быстро отошли в сторону, пропуская его папашу, бросившегося в погоню за разогнавшимся малышом.
— Квартира восемнадцать, — сказал Мак, сверяясь с бумажкой. — Последняя в ряду.
Он постучал. Через несколько секунд дверь открылась, и из квартиры выглянула тощая женщина с растрепанными по плечам волосами.
— Что нужно? — спросила она и сделала затяжку от тонкой белой сигареты, которую держала в трясущейся правой руке.
— Сюзанна, это я, Мак Клэмворси. Мы приехали за Лиамом — взять его с собой на прогулку до вечера. Помните, мы в выходные звонили вам по этому поводу?
Сюзанна подняла на него усталые, тусклые глаза, и тень того, что она узнала Мака, скользнула по ее лицу.
— Тогда лучше зайдите. — Она обернулась в прихожую, для твердости придерживаясь рукой за стену, обклеенную блестящими обоями, на которых красовались пышные розочки. — Лиам, детка, пришли твои друзья!
Малыш вылетел из двери в дальнем конце коридора, прыгая от восторга:
— Здорово!
Он бросился к ним, как будто хотел прямо сейчас выйти из дому. Но он был не готов. Ни Мак, ни Сюзанна ничего не сказали, поэтому Конни осторожно поймала Лиама за плечо.
— А ботинки, Лиам? — спросила она, кивая на его босые ноги.
Он засмеялся.
— Ой! — сказал он и побежал обратно в комнату, из которой вышел.
Сунув ноги в потрепанные кроссовки, Лиам пулей понесся в прихожую.
