В Библии осёл имеет другое значение, если вспомнить об ослице, через которую Бог говорил с Валаамом, давая ему руководство, или об осле, на котором сидел Христос. В христианской символике, Таким образом, осёл приобрел несколько иное значение.
Во время Апулея он был в сущности связан с Богом Ветхого Завета, Яхве. Об этом времени говорит рисунок студента колледжа, который, издеваясь над своими товарищами, нарисовал образ распятого Иисуса как человека с ослиной головой. Очевидно, что студент, по антисемитским мотивам, хотел таким образом поиздеваться над своими еврейскими соучениками.
Поклонение ослу было оскорблением для евреев и ранних христиан, которые принадлежали в то время к одному и тому же обществу: христиане рассматривались как иудейская секта. Таким образом, осёл получил иное значение, который затем было выбрано в средние века, когда он имел вполне положительное значение и очень часто представлял собой форму старого Бога, терпеливого животного, животного, несущего на себе христианство, символа всех тех духовных процессов, описанных в Ветхом Завете, которые, скрытым образом, привели к христианству. Даже то, что рождение Христа в Вифлееме наблюдали вол и осёл, было интерпретировано так, что осёл представлял Бога Ветхого Завета, а бык — Бога Нового Завета. Это уже дальнейшее развитие темы, но даже в то время осёл был по существу связан с евреями и христианами, которые считались почитателями осла. Если мы знаем, например, что Христос многими идентифицировался с Дионисом, мы можем видеть ментальную связь. Осёл — это животное Диониса, и таким образом и Христа. Образ Христа было не очень точным: многие отождествляли его со всеми молодыми спасителями, такими, как Аттис, Таммуз, Адонис, которые доминировали в мистериальных культах того времени. В астрологии, осёл приписывался Сатурну и рассматривался как имеющий качества этой планеты, в астрологическом смысле этого слова, что означало ведомость, подавление творчества, отчаяние, тяжесть, страдания, лишение свободы, беспомощность и дегуманизацию.
Эти усиления иллюстрируют психологические проекции на осла в то время, а именно странную, сложную смесь, с которой мы сейчас так хорошо знакомы в лечении неврозов, творческой депрессии и ведомости. В некоторых случаях депрессии можно обнаружить, что за запором, хромотой, головными болями и постоянным плохим настроением скрыто огромное желание или порыв, и человек достаточно умный понимает, что прожить его не сможет. Человек убежден, что желание, или воля к власти, или сексуальное влечение, или любое другое сильное инстинктивное влечение не может быть реализовано, поэтому оно подавляется через уступки и так становится ядром глубокой депрессии в бессознательном. Вот почему, когда вы выводите людей из такого состояния, они поначалу превращаются в голодных львов, которые хотят все пожрать; депрессия была только компенсацией или механизмом подавления, потому что они не могли справиться с огромным порывом. То же самое относится и к реальному творчеству, который также обладает аспектом нарушения желаний эго. Оно привлекает все силы души для своих собственных целей, так что в сознании остается только глубокая меланхолия, которая затем обычно излечивает себя огромным творческим порывом. Этот механизм был известен уже в Средние века и в эпоху Возрождения. В теория о меланхолии Марсилио Фичино можно найти описание точно таких же проблем. Фичино сам страдал от очень тяжелых депрессий, и потому называл себя ребенком Сатурна, и точно описывал те состояния депрессии, пустоты, abaissement du niveau mental и вялость, которые у него всегда предшествовали большой творческой фазе. Это также можно сказать и о художнике Альбрехте Дюрере. Дотворческие депрессии, если их правильно понимать, на самом деле полезны, потому что они ведут людей в изоляцию, в собственные глубины и в интроверсию, и потому привносят благоприятные условия, в которых творческая идея могут возникнуть из бессознательного.
Таким образом, мы можем интерпретировать превращение Луция в осла либо поверхностно, как это было сделано, в том, что он, так сказать, испытал abaissement du niveau mental, полностью отождествившись со своим сексуальным влечением, и тем самым стал полностью бессознательным, и благодаря этому превратился в осла — или мы можем взять это глубже и спросить, что Луций подавляет. Он, конечно, не подавляет свои сексуальные влечения, но он подавляет, в определенной степени, свое стремление к власти. В нём очень много стремления к власти и самосохранения, если смотреть с точки зрения поведенческих аспектов, и мы увидим позже, что означает и это, и его агрессия. Но я не думаю, что он превращен в осла из-за этого. То, что он на самом деле подавляет в огромной степени, и даже не имеет малейшего понятия об этом — это его религиозная эмоциональность. Он не имеет понятия о том, что можно назвать «тронут религиозным содержанием», и это, естественно, затмевает его жизнь и угнетает его буквально до осла.
Здесь мы должны вспомнить, что сначала Луций ехал на белой лошади, а затем он пришел к Фотис и Мило и пережил весь тот опыт, который мы описали. Затем идет история Телифрона, история о человеке, преданном женщинам, который был изуродован ведьмой. Это, если следовать линии нашего эскиза, дали небольшое улучшение ниже линии, и незначительное ухудшение на верхнем уровне. Депрессия продолжается, потому что он приходит во все более и более низкое состояние сознания. Затем он превращается в осла, и все быстро катится вниз, но на более низком уровне есть небольшое улучшение.
Здесь мы видим то, что всегда встречаем в лечении невротических расколов человеческой личности: сознательное становится все слабее и слабее, а бессознательное идет вверх. Медленно — только в самом конце книги происходит внезапный прорыв двух частей личности и объединение их в одно целое. Но до этого происходят самые различные маленькие взлеты и падения, а основная линия показывает ухудшение сознательного состояния и медленное улучшение бессознательного. Осёл делает видимым страшное и беспомощное заключение эго в депрессии, которая теперь начинает овладевать Луцием, со всеми этими ведомостью, беспомощностью и отсутствием ориентации. Как осёл, Луций не может сформулировать, не способен выразить себя для Фотис каким-либо образом, не способен спать в своей постели или веселиться с Фотис.
Луций-осёл идет на конюшню, встает там, где он сам считает, что должен быть, со своей лошадью и другим ослом, и, к своему полнейшему ужасу, там, где он рассчитывает на дружеское приветствие, он сталкивается с двумя животными, обратившимися против него в ярости. Это его первое большое потрясение. На самом деле это очень тонкая основная идея книги. Чувствуется, что Апулей не мог придумать это сознательно. Если смотреть с современной психологической точки зрения, если человек ведет себя как животное, он не находится в гармонии со своими инстинктами. Животное, которое ведет себя как животное, находится в гармонии с собой. Если тигр ведет себя, как тигр, он, так сказать, индивидуирован. Он есть то, что он есть, в самом прямом смысле этого слова. Вот почему Юнг часто говорил, что животное — это единственное по-настоящему набожное существо на этой планете, потому что оно проживает свою собственную модель поведения и самоосуществление. Только человек — это расколотое животное, которое борется против своей собственной внутренней модели. Если мы опускаемся до модели животного, мы отклоняемся от нашей собственной точно так же, как если бы мы слишком далеко уходили к интеллектуальному или сознательному концу её. Жить, как свинья или как осёл — это невротично для человека. Итак, реальные животные отвергают Луция, потому что он не находится в гармонии с животной природой. Трагедия Луция-Апулея в том, что под своей ослиной кожей он все еще чувствует себя как человек. С ним обращаются как с животным, но внутри, в своем субъективном внутреннем мире, он им не является. Если посмотреть символически, это показывает, что он живет ниже своего собственного уровня, внешне ниже, чем позволила бы ему его внутренняя личность.
