Я сунула шестизарядный в куртку, поцеловала дедушку в колючую щеку и побежала к вагону. Наше купе оказалось просто шикарным. Двухместным.
Я опустила оконную раму.
— Да, вот еще что, — сказал дедушка через окно. — Михалыч немножко со странностями. В войну он был минером, и его пару раз контузило. Так что не удивляйся.
Я пообещала не удивляться. Электровоз пронзительно загудел.
— Передавай привет Цемесской бухте, — помахал дедушка морской фуражкой. И, нацепив ее на голову, приказал: — Отдать концы!
— Есть отдать концы! — браво откликнулась я.
Поезд медленно покатился вдоль платформы.
Глава XVII ЭКСПРЕСС "ЗАДОНСК — НОВОРОССИЙСК"
Колеса бойко постукивали на стыках. Солнечные лучи пронизывали купе. Я сидела у окна и беззаботно глядела на проносящиеся мимо леса, поля, домики…
— Ну ты даешь, Мухина, — сказал Володька. — Тебя из школы хотят вытурить, наемные убийцы за тобой охотятся… а ты сидишь как ни в чем не бывало, в окошко пялишься.
— Понимаешь, Воробей, — попыталась я объяснить свою беззаботность, — есть люди, которые просто созданы для того, чтобы попадать во всевозможные переделки. Я как раз из таких. Если со мной долго ничего не случается, мне становится плохо.
— А сейчас тебе хорошо, что ли?
— Не хорошо. Но и не плохо. Нормально.
— Ты, Мухина, авантюристка, — сделал вывод Володька. — Любишь острые ощущения. Для тебя жизнь без приключений, что суп без соли.
В купе вошел проводник.
— Чайку не желаете? — спросил он.
Мы сказали, что не желаем, и проводник ушел. Когда за ним закрылась дверь, Воробей предложил:
— Давай подведем итог, пока за нами никто не гонится.
— Давай, — согласилась я.
— Значит, так, — сказал Володька. — Все началось с того, что кто — то украл твою фотографию.
— Не "кто — то", — поправила я его, — а доктор Гроб. Он отвез ее в Париж и показал господину Сундзуки, чтобы тот определил по фотке, какая информация сидит у меня в котелке.
— А в это время, — подхватил Воробей, — о таинственной информации узнает секретный агент Ф—17. Он передает донесение в Центр, и генерал Пивоваров отправляет тебя в Париж.
— Здрасьте, приехали, — хмыкнула я. — А куда ты дел автоматчиков, которые мне всю дверь изрешетили?..
Володька не успел ответить. В купе снова заглянул проводник.
— У тебя, мальчик, шестая полочка? — спросил он. — А у тебя, девочка, — пятая?
Мы хором ответили "да", и проводник скрылся. Честно говоря, мне стало как — то не по себе.
— Ну что, продолжим? — сказал Воробей.
— Да чего тут продолжать. И так все ясно. Есть доктор Гроб — герундский шпион, есть женщина с черной родинкой — террористка из банды "Сестры по оружию", есть генерал Пивоваров со своей командой…
— И есть ты, — добавил Володька, — маленькая мышка с тоненьким хвостиком.
— М — да — а, — протянула я со вздохом, — маленькая такая мышка между тремя большими кошками.
— Мне кажется, я понял, почему они не могут добраться до твоего подсознания, — задумчиво произнес Воробей. — У них ключа нет.
— Володечка, — иронично восхитилась я, — да ты просто гений.
— Сам знаю, — скромно ответил он.
— Ну и какой же ключ?
— Надо подумать. — Воробей улегся на свою полку. — Лежа лучше думается.
Я тоже легла, но не для того чтобы думать, а для того чтобы лечь. Пускай Володька пошевелит мозгами, раз уж у него появилось такое желание.
Прошел час.
— Эй, — окликнула я Воробья, — ты там случайно не дрыхнешь?
— Спокойно, Мухина, — тотчас отозвался он. — Как говорил капитан Кэп: "Спешить надо медленно".
— Он по — другому говорил.
— Правильно. Он сказал: "Кто узнал жизнь, тот не торопится". Но это одно и то же.
Несомненно, мой дедушка произвел на Володьку сильное впечатление. Во всяком случае, Володькино молчание было столь же многозначительно, как и молчание капитана Кэпа. Ему только трубки не хватало.
Я повернулась к стене и уснула.
А когда проснулась, Воробей все еще шевелил мозгами.
— Ключ должен быть очень простой, — произнес он, заложив руки за голову. — Я бы даже сказал — элементарный. Недаром ведь, когда хотят спрятать ценную вещь, ее кладут на самое видное место. Это, надеюсь, понятно?
— Понятно, — зевнула я. — Но нам этот ключ ни за что на свете не найти.
— Тебе заблокировали память, — не слушая меня, продолжал Воробей. — То есть поставили дверь. Значит, ключом может служить какая — нибудь мысль, чаще других всплывающая в твоей голове… Вот о чем ты больше всего ты думаешь?
— О чем? — прикинула я. — Да ни о чем.
— Ну тогда — о ком?
Я хихикнула.
— О тебе. Ты мне даже снился несколько раз.
Володька покраснел.
— Вряд ли я могу служить ключом, — смущенно пробормотал он. — Мы же с тобой всего три года знакомы.
В дверь постучали, и в купе опять заглянул проводник.
— Чайку не желаете? — спросил он.
— Вы уже спрашивали, — напомнила я.
— А у тебя, мальчик, шестая полочка?..
— И это вы говорили, — сказал Володька.
— Извините. — Дверь закрылась.
Уютное купе больше не казалось мне уютным.
— Воробей, — прошептала я, — ты не находишь, что проводник какой — то подозрительный?
— Еще как нахожу.
— Что будем делать?
— Ну хочешь, местами поменяемся, — предложил Володька.
— Зачем?
— На всякий случай.
— Ха, — сказала я. — Ты думаешь, меня могут украсть? Да я как заору на весь вагон!
— Не заорешь. Всадят укол со снотворным в одно место и унесут как бревно.
— Так мы же закроемся.
— У проводников имеются специальные ключи.
Я задумалась.
— Но тогда тебя унесут как бревно.
— Правильно, — кивнул Воробей. — И пока они будут разбираться, что к чему, ты и заорешь на весь вагон. И даже можешь выстрелить.
— А как же ты?
— Им нужен не я, а ты.
Володькины доводы показались мне убедительными. Мы поменялись местами. А для пущей наглядности Воробей натянул мой свитер и накрылся моей курткой.
