У Анны были поклонники, но никто и никогда не смел заходить с ней так далеко, как делал это Виктор. Но Анна вынуждена была признать и другое – никто и никогда не касался её так… чутко. Никто и никогда не смотрел на неё с такой невесомой грустью, без единой доли вожделения. Анна не понимала этого взгляда. Если Виктор хотел подобраться к королю, в его глазах должен был быть холод. Если хотел саму Анну – в его взгляде должна была быть похоть. И то и другое Анна уже видела и легко отличала, но этой пронзительной грусти не встречала никогда. «Впрочем, – тут же поправляла она себя, – всё-таки встречала». И от мысли об этом ей становилось страшно. Глядя в глаза Виктору, она будто бы смотрелась в зеркало.
Поначалу Анна ожидала, что Виктор будет настаивать на её присутствии за обедом и ужином, но, к её удивлению, этого не произошло – только около трёх пополудни в дверь постучал мальчик с вопросом, чего она желает, и, выслушав длинный список ругательств, молча удалился. Через пятнадцать минут он вернулся с подносом, на котором стояло жаркое и графин с вином.
Анна обожгла слугу злым взглядом, но дождавшись, когда тот поставит поднос на туалетный столик и выйдет, набросилась на еду.
Вечером процедура повторилась.
В комнате не было ни книг, ни других развлечений, потому большую часть дня Анна отсыпалась и, когда стемнело, поняла, что больше спать уже не может.
Она позвонила в колокольчик, но на зов её никто не явился. Тогда Анна накинула свой дорожный камзол и, выйдя за дверь, двинулась вдоль коридора в поисках библиотеки. Она допускала, конечно, что ничего подобного в крепости вовсе нет, но слишком устала сидеть в одиночестве, чтобы не проверить.
Библиотека обнаружилась за двумя поворотами коридора. Анна осторожно, стараясь не шуметь, приоткрыла дверь и замерла на пороге, увидев силуэт Виктора у самого окна. Герцог стоял, сомкнув руки за спиной, и глядел в темноту.
***
Прошло всего лишь три дня с того момента, когда крепость начали готовить к прибытию Виктора и его гостьи. Часть угловых башен всё ещё была завалена старыми обломками, и даже в донжоне привели в порядок едва ли половину комнат. Крепость требовала внимания владельца, и всё время после расставания с Анной Виктор провёл, раздавая распоряжения и расставляя гвардейские посты – следовало помимо охраны замка организовать патрули на дорогах, которые уберегли бы обитателей форта от нежелательного внимания слуг короля.
Только ближе к ночи он наконец освободился. Спать не хотелось – Виктор уже привык проводить бессонные ночи в библиотеке в ожидании Анны. Однако и для встречи с объектом вожделения сил не было, так что Виктор решил дать Анне шанс немного освоиться и не тревожить её, пока у самого у него не появится план дальнейших действий. Он привёз Анну к себе, и сама Анна, кажется, не была против такого расклада. Виктор не воспринимал всерьёз попытки баронессы защититься на словах, а никаких действий для побега Анна не предпринимала. Виктор невольно стал задумываться: «Почему?» Конечно, его люди следили за пленницей, но ведь сама Анна не могла об этом знать. Виктор был уверен, что в первый же день Анна предпримет попытку к бегству – об этом говорило всё, что он пока что услышал и увидел, однако Анна весь день не выходила из комнаты. Это был или очень хороший знак, или очень плохой, но Виктор не был склонен видеть в любой ситуации худшее. Скорее уж наоборот, он всё трактовал в свою пользу и потому счёл прогулку по стенам маленькой, но всё же победой.
Однако Виктору было мало. И он был уверен, что дело тут не в жажде тела. Он хотел по-настоящему распробовать вкус своей добычи, и на это требовалось время.
Виктор рассчитывал провести тихую и одинокую ночь в библиотеке, однако сделать этого ему не удалось. Едва он уселся за стол и выбрал книгу, как в дверь постучали, и на пороге появилась Мишель.
Виктор постарался скрыть разочарование. Мишель в последнее время его утомляла.
– Милорд, – Мишель поклонилась и подошла к столу, за которым сидел Виктор.
– Да, Мишель. Если это не что-то срочное, я хотел бы отдохнуть.
– Простите, – Мишель отступила на шаг и замешкалась, однако уходить явно не собиралась.
Виктор со вздохом отложил книгу и откинулся на спинку кресла, приготовившись слушать.
– На самом деле ничего важного, милорд. Однако, я хотела узнать, как продвигаются успехи с нашим делом.
Виктор повёл плечами.
– Они продвигаются. Но ты должна понимать, что каких-либо особенных успехов за один день ждать не стоит.
– Да, милорд, конечно, просто… вы не передумали?
Виктор свёл брови и наградил Мишель задумчивым взглядом.
– Передумал?
– Да, милорд. Мне показалось…
– Сходи в церковь, Мишель. Это помогает.
Мишель поджала губы.
– Простите, милорд, – Мишель коротко поклонилась и направилась к двери.
– Мишель! – окликнул её Виктор у самого выхода, и девушка остановилась. – Я не хотел тебя обидеть.
Мишель повернулась, и в глазах её Виктор обнаружил проблеск надежды.
– Хотите, я помогу вам расслабиться? – спросила Мишель и будто бы ненароком скользнула пальцами по собственной шее. Пальцы у неё были длинные и тонкие – и всё же куда более грубые, чем у Анны – сказывались упражнения с мечом и привычка держать в руках поводья. Горло у Мишель тоже было красивое – нежное и бледное, но глядя на это короткое грациозное движение, Виктор всё равно почему-то подумал об Анне.
– Не стоит, – сказал он и приложил руку ко лбу, пряча взгляд между пальцев, – я на самом деле устал.
Мишель коротко кивнула и снова повернулась к двери, но замерла вполоборота.
– Милорд, позволено ли мне будет сказать?
– Само собой.
– Откажитесь от этой затеи. Это был дурной план.
Виктор вскинулся и внимательно посмотрел Мишель в глаза.
– Стало быть, ты передумала?
Мишель помолчала, но после долгой паузы всё же ответила:
– Да. Я передумала.
Виктор усмехнулся.
– Ну, уж нет. Начатого вспять не повернуть. Если мы бросим всё сейчас, нас всех обезглавят.
– Как прикажете, милорд, – Мишель поклонилась, и Виктор уже вернулся к столу, решив, что разговор окончен, когда от двери опять прозвучал голос его соратницы.
– Герцог…
Виктор обернулся и приготовился уже ответить резкостью, но натолкнулся на странный, полный боли взгляд и промолчал. Лишь кивнул, давая понять, что разрешает говорить.
– Герцог, почему вы никогда не были со мной таким?
– Каким – таким? – спросил Виктор, с трудом сдерживая раздражение.
Мишель пожала плечами.
– Таким… мягким.
Виктор дёрнул плечами.
