Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
* * *
Как-то раз у нас с ним был разговор о первых секретарях обкомов и крайкомов партии, и Леонид Ильич сказал так: «Каждого секретаря партийного комитета можно в любой момент снять с работы и всегда — при желании — можно найти, за что. Но прежде чем придираться к партийным секретарям, нужно помнить о той колоссальной ответственности, которая возложена на их плечи». А еще Леонид Ильич говорил, что больше десяти лет на посту руководителя областной или краевой партийной организации могут работать только те люди, которые действительно снискали авторитет и уважение среди своих коллег, а самое главное — среди народа.
И такие примеры у нас были, можно назвать многих руководителей: в Астрахани — Бородин, в Смоленске — Клименко, в Ростове — Бондаренко и т. д. А также первые секретари крупных республик: Украины, Казахстана, Азербайджана, Грузии, Армении, Узбекистана. Леонид Ильич хорошо знал этих людей и доверял им полностью. Двери его кабинета для них не были закрыты.
Вот, скажем, еще одна деталь: такой человек, как Егор Кузьмич Лигачев, хотя и строил в Томске «социализм», как он говорит, но его, в общем, не было не слышно, не видно. Я даже не помню, был ли он в составе ЦК КПСС. Тем более не помню, чтобы он как-то ярко выступал на пленумах. Может быть, я просто невнимательно слушал, конечно, но в память его речи не врезались.
И каких-то «любимчиков» у Генерального секретаря ЦК КПСС не было. Все работали в одной «упряжке». Причем как работали? Такие руководители республик, как Кунаев, Рашидов, Шеварднадзе, Алиев, Демирчян глубоко, как мне казалось, уважали Брежнева, но в рот ему, тем не менее, не смотрели, работали самостоятельно, советовались с Леонидом Ильичом, но еще чаще брали всю ответственность на себя.
Несколько сложнее складывались его отношения с прибалтами. Насколько я помню, Леонид Ильич ни разу не был в Прибалтике ни с рабочими визитами, ни на отдыхе. Трудно сказать почему. Те процессы, которые теперь происходят в Прибалтике, тогда не чувствовались, если они и были, то лишь в «зародыше». Но Леонид Ильич все-таки отдавал некоторое предпочтение закавказским республикам и Средней Азии. А в Прибалтику ездили другие руководители, в первую очередь Андропов. Зато мне не раз приходилось быть свидетелем того, как хорошо Леонид Ильич отзывался об Алиеве, Шеварднадзе и Рашидове. Они во многом дополняли друг друга.
Бывая в республиках, я почти всегда получал от них приглашения посетить их в домашней обстановке. Что ж, это и понятно — законы гостеприимства на Востоке и в Закавказье ставятся превыше всего. Но я, тем не менее, отказывался. С их стороны иной раз это приводило даже к какой-то ревности.
Особенно хорошо мне запомнился Гейдар Алиев: энергичный человек, талантливый оратор, и хотя я все-таки остерегаюсь по вполне понятным причинам давать сейчас какие-то оценки, мне всегда казалось, что он очень неплохо знает положение в своей республике, причем — в любой отрасли. По крайне мере, в том, что он досконально знает положение в органах внутренних дел республики, я убеждался не раз. Помню, Гейдар Алиевич был очень недоволен тем, как работает и ведет себя Велиев, человек тяжелого, я бы сказал, грубого склада характера, высокомерный милицейский чиновник, который, прежде чем возглавить Министерство внутренних дел Азербайджана, длительное время работал заведующим отделом административных органов ЦК КП Азербайджана. Велиев совершенно не замечал своих подчиненных. Как говорится, не видел их «в упор». Гейдар Алиевич об этом знал. Подобного отношения к людям он не терпел. Моя и его точка зрения на стиль и методы работы Велиева, совпадали; мы его освободили, но инициатива — это важно — принадлежала прежде всего Алиеву. Говорю это потому, что сейчас вокруг Алиева очень много разговоров о «мафии» и разного рода негативных явлениях, в которых якобы он замешан. Не знаю.
Но вот только один пример. Сейчас все накинулись на Алиева за то, что он в Азербайджане преподнес Леониду Ильичу очень красивый и дорогой перстень. Сначала об этом перстне говорил Гдлян, потом взялись за дело журналисты. Уже здесь, в колонии, я читал не одну публикацию на эту тему. Сам Алиев в интервью, которое я тоже читал, говорит, что никакого перстня он Леониду Ильичу не дарил. Но Алиеву никто не верит. Я же свидетельствую, что он говорит правду: этот перстень в день семидесятилетия Леониду Ильичу подарил его сын Юрий. И этот перстень быстро стал любимой игрушкой — ведь сын подарил! — уже немолодого Генсека. Когда я работал в МВД, у нас, насколько я помню, не было никаких сигналов, что Алиев злоупотребляет своим служебным положением. Были ли такие сигналы в КГБ и Прокуратуру, я сказать не могу.
Вот другая интересная деталь. Накануне пленума или сессии Верховного Совета СССР первые секретари областных и краевых комитетов партии группами по 15–20 человек обязательно заходили к Леониду Ильичу. Шел совершенно откровенный и доверительный разговор — острый, критический. Причем без всякого с их стороны подхалимажа.
А как иначе? Встречались единомышленники, которые были готовы прямо и честно поставить перед Генеральным секретарем ЦК КПСС любые вопросы. После таких встреч Леонид Ильич всегда возвращался очень поздно и в хорошем расположении духа. Конечно, среди старых аппаратчиков ЦК КПСС подхалимаж имел место, не без этого, что и говорить; но по крайней мере заместителя по «аплодисментам» лично у Леонида Ильича никогда не было.
* * *
С другой стороны, частенько, особенно во время крымских встреч, замечал, как недоволен Леонид Ильич кем-то из своих собеседников (а многие из этих людей еще живы, так что я, может быть, пока повременю их называть). Тогда Леонид Ильич в достаточно деликатной, но определенной форме ставил этих людей на место. Он не любил Чаушеску, весь этот румынский социализм у него кроме резких комментариев никаких других эмоций не вызывал. Но Чаушеску был вынужден терпеть критику Брежнева.
Гусак, Хонеккер, Живков пользовались у него авторитетом, хотя крымские встречи по ряду позиций международного коммунистического движения зачастую носили не только откровенный, но и очень резкий характер.
Именно в Крыму, кстати говоря, я непосредственно наблюдал, как Леонид Ильич работает. Его рабочий день начинался здесь в восемь утра. С помощником или двумя помощниками он уходил в свой кабинет, созванивался с теми руководителями крайкомов и обкомов, где имелись хорошие виды на урожай. Леонид Ильич всегда был противником повышения цен на хлеб, хотя некоторые члены Политбюро на этом настаивали. Он говорил: «Пока я жив, хлеб в стране дорожать не будет», — и всегда очень переживал из-за положения с урожаем.
То есть в Крыму Леонид Ильич работал так же плотно, как и в Кремле. А я просто удивлялся: зачем такой отдых нужен? Да и отдых ли это? Леонид Ильич купался часов до восьми утра, плавал он великолепно, по полтора-два часа держался на воде; правда, в последнее время уже начинал уставать и поэтому старался не злоупотреблять водой. Он обычно делал легкую гимнастику, иногда принимал оздоровительный массаж. Потом, как я уже говорил, уходил в свой рабочий кабинет, и так было до самого обеда.
Вечером — встречи с иностранными лидерами. К ним тоже надо было готовиться. Я видел, как он уезжал на эти встречи, какие папки с бумагами были у него в руках. После таких бесед он обычно возвращался очень уставший. Они проходили где-то неподалеку: кажется, это была бывшая дача Сталина. А возвращался он только к программе «Время», которую обязательно смотрел, ужинал, — и сразу шел отдыхать.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
